Утро, как, впрочем, и ночь, выдалось бурным. Протрезвевший Ноеру, проснувшись наутро в одной постели с блондином, в спешном порядке покинул спальню, пробурчав какое-то извинение. Видимо, пробуждение в одной постели с хозяином особняка и будущей Жертвой оказалось столь неожиданным, что у парня просто не нашлось слов для объяснения или, что тоже вполне возможно, он просто был несколько сбит с толку случившимся. Блондин не винил его. У них еще есть время, чтобы объясниться и принять друг друга такими, какие они есть.
«Видимо, мне все же не стоит торопить события. Он готов меня принять, если не потому, что хочет, то хотя бы потому, что ему необходимо выполнить отданный кланом приказ.
А вот хочу ли я образовать с ним Связь? Сложный вопрос.
Меня настолько бесит то, что его мне навязал клан, что я готов сопротивляться, даже зная, что такое поведение грозит мне смертью. Однако мои инстинкты вопят о том, чтобы я как можно быстрее заявил на него свои права. Меня тянет к нему так же сильно, как в свое время тянуло к Маруши. У него большой потенциал, и я не могу игнорировать этот факт, а Связь для меня жизненно необходима, как бы я ни пытался этого избежать.
Может пора заканчивать заниматься дурью и принять неизбежное? Приказ отменять никто не станет, так что выбора особого у меня нет. Вернее он есть: продолжать упираться и быть наказанным или все же создать Связь и получить более-менее спокойную жизнь и, возможно, заботу нового Бойца. Мне осталось только выбрать…»
«Белый» Сигеру тяжко вздохнул, завозился в постели, выпутываясь из большого покрывала. День предстоял длинный, так что проблему выбора пока можно было отложить.

После очередных изматывающих процедур выезжать куда-либо не было никакого желания, а потому Зайлен остался дома. Подживающие ожоги покрывались корочкой, которая уже начала отшелушиваться открывая чистую кожу. Это сопровождалось зудом, что так же не способствовало хорошему настроению. Ко всему прочему у него скопилось достаточно документов, которыми нужно было заняться. Так что блондин сразу же после легкого завтрака, который оставил практически нетронутым,  направился в кабинет, дабы продолжить разбор бумаг. Документы были разложены на столе, здесь же примостились тяжелая стеклянная пепельница, изящная трубка, очень напоминавшая опиумную, шкатулка с табаком и зажигалка.
Вспыхнул экран компьютера, сигнализируя о готовности к работе, и уже через несколько минут острые ногти привычно защелкали по клавишам. Зайлен погрузился в изучение очередного отчета, присланного его помощниками, которые в данный момент управляли его бизнесом, следуя четким распоряжениям «белого» Сигеру.
Когда открылась дверь, и появился управляющий, молодой человек поднял голову от монитора и бросил мимолетный взгляд на мужчину.
- Зайлен-сама, прибыл Хакару Гин. – проговорил Цукина, посторонившись и пропустив альбиноса в комнату. А потом замер у двери, ожидая дальнейших распоряжений.
- И вам доброго дня, Хакару-сан. – отозвался Зайлен, откладывая документ в сторону и нашаривая трость, которая стояла здесь же. Тяжело поднявшись и прихватив со стола трубку и шкатулку с табачной смесью, блондин медленно направился к креслу, стоявшему рядом с тем, в котором устроился альбинос. Шелковое одеяние тихо шуршало в такт его осторожным шагам и глухому постукиванию трости об пол. – Я почти не сплю последнюю неделю… Лекарства, которыми меня пичкают, не очень-то помогают…

«Белый» Сигеру неловко сел, прислонив к подлокотнику трость и постаравшись устроиться в большом кресле так, чтобы больные ноги не доставляли ему ощутимых неудобств. Поставив шкатулку на столик, Зайлен принялся забивать трубку табаком.
- В моей жизни за этот месяц перемен было слишком много… «Причем не самых лучших». Я не горю желанием получить новые… - он откинулся в кресле, раскуривая трубку и наполняя легкие ароматным дымом. Вскинул усталый взгляд на Гина и, улыбнувшись уголками губ, проговорил. – Угощу, почему бы не угостить… – блондин жестом отпустил управляющего, велев принести кофе. – Плохие новости могут немного подождать. Итак, что вы привезли, Хакару-сан?

__________________________________________________________________
Одет: оливкового цвета с мелким набивным сиреневым рисунком чеонгсам из плотного шелка с высоким воротником и свободными, расширяющимися к запястьям рукавами; застежки и отвороты рукавов сиреневые; широкие шелковые черные брюки, сужающиеся к щиколоткам; мягкие домашние тапочки в тон одежды. Изящная черного дерева трость без особых изысков.
Волосы расчесаны, но не уложены, «рваные» прядки длинной челки падают на глаза.
Ожоги на ногах обработаны и перевязаны;  Выглядит изможденным и осунувшимся.
Особые приметы:   На левой руке татуировка – черно-серебристый китайский дракон, головка рептилии расположена под ключицей; побледневшие от времени тонкие шрамы на груди и рваные - запястьях. Тонкий шрам начинается от кромки волос и пересекает всю левую щеку до нижней челюсти.
Аксессуары:   на безымянном пальце правой руки платиновый перстень с темно-синим овальной формы сапфиром и бриллиантами; в ушах аккуратные серьги-гвоздики из платины с темно-синим сапфиром.

Зайлен не спешил начинать разговор, давая возможность гостю первым определить тему беседы. Ожидая, пока принесут чай, блондин попыхивал трубкой, сожалея лишь о том, что не заправил ее опиумом, который наверняка смог бы унять терзавшую его боль. Болезнь уже в достаточной степени измотала его, чтобы равнодушно относиться к очередному визиту врачей, проводивших столь же неприятные процедуры. Но он так и не смог привыкнуть к мерзкому запаху противоожоговых мазей, всюду сопровождавшему его последние недели, и морщился каждый раз, когда тот достигал его изящно очерченных ноздрей. Вот и сейчас делая новую затяжку, чтобы наполнить легкие дымом, «белый» Сигеру передернулся, ощутив резкий «аромат» мази.
- Да, знаем мы друг друга достаточно неплохо, Хакару-семпай, и вполне можем обойтись без именных суффиксов, которые только доставляют неудобство. – Собственно, Зайлена не особо радовала перспектива официального обращения к альбиносу, которого он знал достаточно давно и с которым провел некоторое количество спаррингов. Однако привыкнув к официозу, принятому в правящей семье, блондин автоматически переносил его на всех, с кем ему доводилось встречаться, будь то деловые партнеры или просто хорошо знакомые люди. И лишь с близкими людьми он опускал привычные суффиксы, призванные обозначить ранг собеседника.  – Я помню наши совместные тренировки. Это было… интересно.
Впервые альбиноса «белый» Сигеру увидел еще в детстве, вернее в ранней юности, с подачи своего деда, Ямады Сигеру, решившего, что внуку, о котором в клане ходило много противоречивых слухов, будет полезна эта встреча. Какие цели при этом преследовал тогдашний глава семейства осталось загадкой, но знакомство пошло полукровке на пользу. В этом у старика сомнений не было никаких. Беловолосый мальчишка успокоился и, казалось бы, смирился и принял то, к чему его готовили. Так было при жизни Ямады. Теперь же Зайлен старался не иметь с кланом никаких дел, а любой приказ, особенно касавшийся его персоны, принимал в штыки. Но даже сейчас благополучие семьи, каким бы чужим он ни был для них, стояло для него на первом месте, а преданность клану, заботливо привитая ему с самого раннего детства, теперь была абсолютной.

- Мой день начинается задолго до того, как встает солнце, Хакару-семпай. И не потому, что у меня много работы, – криво усмехнулся Зайлен, опустив трубку и выдохнув сизое дымное облачко, которое медленно поплыло к потолку. Он проследил за Гином, бросившим взгляд за окно, и снова усмехнулся. – Твой кофе. Риш приготовил его так, как ты любишь.
Блондин умолк, ожидая, когда старый слуга расставит на низком столике приборы и удалится, оставив их вдвоем. «Белый» Сигеру не торопился продолжать разговор. Улыбнулся, когда альбинос поднес к губам сигарету и щелкнул зажигалкой, прикуривая.
- Я не хочу никаких перемен. Ни плохих, ни хороших. Равно как и новой Связи, которую мне навязывает клан. - устало проговорил Сигеру, завозившись, когда искалеченные ноги вновь начали зудеть. Он долго ерзал в кресле, стараясь устроиться удобнее, чтобы уменьшить дискомфорт, что доставляли ему подживающие ожоги. – Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое…
Зайлен оживился лишь тогда, когда Гин, кивком указав на сверток, начал рассказывать о содержимом. Блондин отложил трубку в пепельницу и потянулся к свертку, поморщившись, когда ноги протестующе заныли. В фиолетовых глазах светились огоньки искреннего любопытства, когда он мазнул взглядом по лицу мужчины, продолжавшего свой рассказ. Блондин принялся аккуратно разворачивать подарок, комната сразу же наполнилась шорохом оберточной бумаги, которую безжалостно сминали тонкие пальцы молодого человека.
- Потрясающе, Хакару-семпай, - прошептал Зайлен, извлекая роскошный меч. Некоторое время он изучал оружие, отмечая четкие линии прямого клинка, богатое украшение крестообразной рукояти, черенок которой венчала оскаленная волчья башка. – Ты прав. Эта игрушка больше подходит для помпезного светского приема, а не для повседневного использования. Слишком тяжел и загружен совершенно ненужной инкрустацией. И плохо сбалансирован. И скорее всего это действительно подделка, но выполненная очень и очень качественно. Не специалист едва ли сможет отличить ее от оригинала. – «Белый» Сигеру отложил меч на столик и внимательно посмотрел на сидевшего напротив Гина.

Упоминание о карте тут же навеяло не столь далекие воспоминания. У него самого был обрывок старой карты, который он нашел в документах, оставленных ему дедом по какой-то одному ему известной причине. Ценность документов блондин осознавал очень и очень хорошо, равно как и представлял, каких усилий стоило Ямаде их заполучить. Некоторые люди многое бы отдали за то, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на бумаги, а уж о карте и говорить было нечего. Мысленно он поблагодарил всех богов и ками, что сделка с ее продажей сорвалась, и сей документ до сих пор находился у него.
- Карта?... Странно. Японские обозначения на рисунке европейской территории… Кажется, я уже сталкивался с подобным, когда разбирал бумаги, оставленные мне дедом. Опиши ее подробнее, пожалуйста, – Зайлен взял трубку, бледные, точеные губы сжали изящный мундштук. Блондин откинулся в кресле, затягиваясь ароматным дымом. Однако ленивая расслабленность с него слетела, стоило ему услышать упоминание о драке, произошедшей в его собственном клубе. Глаза Сигеру нехорошо сузились, когда он подался вперед, позабыв о дымящейся трубке, которую все еще сжимали его пальцы. – Интересно, почему я узнаю об этом из твоих уст, а не от моего управляющего и начальника службы безопасности? Стоит уехать, и господин Миновара тут же забывает о своих обязанностях. – острые ногти царапнули подлокотник. – Тебе принесли извинения, Хакару-семпай?

__________________________________________________________________
Одет: оливкового цвета с мелким набивным сиреневым рисунком чеонгсам из плотного шелка с высоким воротником и свободными, расширяющимися к запястьям рукавами; застежки и отвороты рукавов сиреневые; широкие шелковые черные брюки, сужающиеся к щиколоткам; мягкие домашние тапочки в тон одежды. Изящная черного дерева трость без особых изысков.
Волосы расчесаны, но не уложены, рваные прядки длинной челки падают на глаза.
Ожоги на ногах обработаны и перевязаны;  Выглядит изможденным и осунувшимся.
Особые приметы:   На левой руке татуировка – черно-серебристый китайский дракон, головка рептилии расположена под ключицей; побледневшие от времени тонкие шрамы на груди и рваные - запястьях. Тонкий шрам начинается от кромки волос и пересекает всю левую щеку до нижней челюсти.
Аксессуары:   на безымянном пальце правой руки платиновый перстень с темно-синим овальной формы сапфиром и бриллиантами; в ушах аккуратные серьги-гвоздики из платины с темно-синим сапфиром.

Зайлен усмехнулся, заметив реакцию альбиноса. Блондин знал, как тот относится к именным суффиксам, а потому вовсе не удивился тому, что нарисовалось на красивом лице мужчины. В Европе подобные суффиксы не требовались, и Сигеру довольно быстро избавлялся от привычки добавлять их к имени своего собеседника. Но стоило ему вернуться в Японию, как привычка использовать приставки, определяющие статус партнера, возвращалась на удивление быстро. Но в некоторых случаях подобная излишняя вежливость вовсе не была столь необходимой, лишь затрудняя общение. Но… блондин был воспитан в японских традициях, а потому избавиться от привычек, прочно привитых еще в раннем детстве, было довольно сложно. Порой это раздражало чрезвычайно.
Гин был всего лишь на три года старше его, оба имели сомнительное происхождение, и, казалось бы, уже одно это могло сблизить их и сделать отношения между ними дружескими и более неофициальными. Но вот известная всему клану язвительность и манера поведения альбиноса отнюдь не способствовала их сближению, а потому между ними всегда существовала определенная дистанция, выражавшаяся в именных суффиксах.
- Мои воспитатели обладали достаточным терпением и настойчивостью. – бледные губы тронула едва заметная усмешка. Ему наконец-то, удалось удобно устроиться в кресле, причем так, что его многострадальные ноги теперь почти не доставляли ему неудобств. – Порой мне кажется, что оно было излишним. Но дед желал, чтобы меня воспитывали в лучших традициях семейства, даже не смотря на то, что я незаконнорожденный полукровка. А его приказы и желания всегда исполнялись незамедлительно. «Ты Сигеру, а потому твои манеры и воспитание должны быть безукоризненны!» - едко проговорил Зайлен, довольно точно воспроизведя манеру разговора своего деда. Воспитание и манеры беловолосого полукровки действительно были безукоризненны, только вот особого удовлетворения это не доставляло. «Белый» Сигеру так и остался для семьи чужим, что, так или иначе, выражалось в отношении к нему ближайших родственников семейства.

- Как я могу забыть твои объяснения?!  Твои слова были настолько пропитаны ядом, когда ты объяснял бестолковому мальчишке, в чем и где он ошибся, что у меня буквально сводило зубы. – блондин перевел взгляд на камин, устало откинувшись на спинку кресла, поставил локти на подлокотники и сложил ладони перед собой домиком, отчего широкие рукава вздернулись, открыв покрытые побелевшими от времени рваными шрамами запястья. Оранжево-желтые языки пламени, любовно лизавшие поленья, причудливыми тенями ложились на его бледное лицо, делая узкий шрам, начинавшийся от кромки волос и тянувшийся через всю левую щеку, еще заметнее, отражались в его фиолетовых глазах. – Хотя тебе обычно было достаточно показать мне, как следовало делать правильно…
Он действительно помнил. Да и сложно было забыть их совместные тренировки. После спарринга, призванного выявить имеющиеся пробелы, как в защите, так и в нападении, альбинос пояснял, где и в чем Зайлен совершил ошибку. И только после этого объяснял, показывая, как их следует исправить. Надо сказать, что такая тактика отлично срабатывала: хрупкий юноша легко все схватывал и уже при следующем спарринге был более внимателен, стараясь не допускать прежних ошибок. И все же случались моменты, когда Гину приходилось использовать для объяснения слова. И вот тогда юный «белый» Сигеру в полной мере познал все прелести язвительности, которой так славился мужчина.

- Ты был хорошим учителем, Хакару. Куда лучше некоторых моих наставников… С тобой было… легко, даже не смотря на твою манеру объяснять. Кстати, порой весьма неприятную. - молодой человек склонил голову, возвращая поклон. На одно мгновение свет пламени скользнул по аккуратным серьгам-гвоздикам в ушах блондина, превратив маленькие сапфиры в холодные темно-синие звездочки. – Повторить… Не уверен, что я вообще смогу что-либо повторить. – бледные губы «белого» Сигеру изогнулись в кривой усмешке. -  Я не обольщаюсь относительно своего состояния. Врачи сообщили, что подвижность ног не будет такой, как прежде. Ожоги слишком обширны и в достаточной степени серьезны, чтобы я мог строить иллюзии. – Зайлену порою казалось, что Гин относится к членам организации, как к расходному материалу, считая их в некоторой степени своей собственностью, способной удовлетворить его планы, в том числе и личные. В низком с бархатной хрипотцой голосе искалеченной Жертвы отчетливо слышалась издевка. - Расстроен, что кто-то подпортил одну из твоих пешек? В ближайшее время мною вряд ли получится распорядиться…
«Ты недоволен? Надеюсь, что не качеством приготовленного кофе, драгоценный. Его приготовили согласно твоим вкусам. Я хочу надеяться, что он тебе понравится.» Дальнейшие слова гостя показали, что его недовольство имело под собой совершенно иные причины и следствия, что в некоторой степени радовало.

- Ты как всегда оригинален! Меньше всего я хочу делать какие-либо одолжения клану. – прошипел Зайлен, подавшись вперед и пристально вглядываясь в глаза альбиноса. Длинные, острые ногти впились в кожаную обивку подлокотников, в фиолетовых глазах полыхнула злость, смешанная с ненавистью. Любое упоминание о клане в целом и ближайших родственниках в частности неизменно приводило к такой реакции. Правда, увидеть это мог не каждый. Сейчас же привычная маска слетела с блондина, который настолько был измотан болезнью, что у него не было сил изображать неприступный айсберг. – Смириться с тем, что меня считают собственностью, что мною распоряжаются как вещью?! Я никогда не был и не буду Сигеру… «По крайней мере, пока у власти стоят дядя и Рё». Того, кто был моей семьей, у меня попросту отобрали. А теперь навязывают другого, который полностью удовлетворяет запросам клана и который, предположительно, будет контролировать меня, чтобы я не, дай ками, не выкинул ничего недозволенного. – ноги напомнили о себе обжигающей болью, и Зайлен тяжело откинулся в кресле, прикрыв глаза и вздрагивая, когда новая волна боли сотрясала его существо. Эта вспышка забрала много сил, и теперь блондин медленно приходил в себя, пережидая, когда приступ утихнет и можно будет продолжить беседу. Упавшие на лоб длинные пряди челки скрыли глаза, в которых злость теперь сменилась усталостью. - Временами я жалею, что дед помешал мне придушить Рё, когда произошел всплеск аномалии Силы. Не пришлось бы думать об этом теперь. «Так или иначе, но я найду способ избавиться и от дяди, и от дражайшего кузена.»
Зайлен снова умолк, неподвижно замерев в кресле. Постепенно боль в обожженных пламенем конечностях стихла, став вполне терпимой. И молодой человек перестал кусать губы, сдерживая стон.

- Хиномото Ноеру. Рё определил его ко мне как нового телохранителя. Но этот кретин проболтался в первый же вечер об истинном положении вещей, стоило ему хорошенько набраться. – проговорил молодой человек, переводя взгляд на лежавший на столе роскошный меч. Подарок больше не вызывал энтузиазма, с которым еще несколько минут назад Сигеру рассматривал древнее оружие. – Исключительно для украшения, Хакару-семпай. Мои предки носили не только такие игрушки, их руки держали и огромные двуручные мечи западного образца. Возможно, я поищу ее историю. Если у меня будет время и желание. В данном случае у меня полно времени, но нет никакого желания что-то искать.
Раздражение, прозвучавшее в голосе собеседника, вернуло Зайлена к реальности. Он тряхнул головой, отбрасывая с глаз рваные прядки, и попытался сосредоточиться на словах возмущенного альбиноса. Упоминание о драке враз подпортило ему настроение, которое и без того было не слишком позитивным. По всему выходило, что Кияма определенно не справился со своими обязанностями, да к тому же еще не удосужился сообщить ему об инциденте. Это было неприятно, а при одной только мысли о том, что придется ехать в клуб, у него сводило зубы от предвкушения всего букета неприятных ощущений, с которыми ему придется столкнуться. Причем предстоящее выяснение подробностей происшествия и разборка с управляющим были не самым отвратительным из всего возможного.

- Легче не станет. Но так и быть, я прослежу, чтобы и участники драки, и записи с видеокамер были направлены в Боевой отдел. Что же касается работы охраны клуба… Буду благодарен за любые советы, а то они совсем от рук отбились. – усмехнулся Зайлен, вновь устраивая локти на подлокотниках и складывая ладони домиком. Долгое время молчал, решая, стоит ли вообще показывать альбиносу бумаги, оставленные ему дедом. Сам он просматривал их бегло, но даже этого вполне хватило, чтобы понять насколько важными были документы. И все же особого желания разбираться и выяснять, что именно хранят старые записи, у него не было. Да и не в том состоянии он находился, чтобы заниматься археологическими изысканиями. – Видел. И держал в руках.
«Белый» Сигеру осторожно поднялся из кресла и, тяжело опираясь на трость, направился к сейф, вмонтированному в один из шкафов. Комната наполнилась глухим стуком трости по полу, шарканьем медленных шагов и тихим шорохом шелка, в который был затянут Жертва. Повозившись с ключами, уже через несколько минут Зайлен плюхнул перед альбиносом довольно внушительную стопку документов.
- Вот, здесь все бумаги. – молодой человек почти рухнул в кресло, болезненно поморщившись. Он выудил из папки довольно объемный конверт, вынул из него потрепанный клочок бумаги и, бережно развернув его, положил на стол перед Гином. – Сравнивай. Я не успел подробно изучить бумаги, а потому не могу строить никаких предположений относительно того, что изображено на карте. Однако даже поверхностного изучения этого «наследства» оказалось достаточно, чтобы понять всю ценность этого антиквариата.

__________________________________________________________________
Одет: оливкового цвета с мелким набивным сиреневым рисунком чеонгсам из плотного шелка с высоким воротником и свободными, расширяющимися к запястьям рукавами; застежки и отвороты рукавов сиреневые; широкие шелковые черные брюки, сужающиеся к щиколоткам; мягкие домашние тапочки в тон одежды. Изящная черного дерева трость без особых изысков.
Волосы расчесаны, но не уложены, рваные прядки длинной челки падают на глаза.
Ожоги на ногах обработаны и перевязаны;  Выглядит изможденным и осунувшимся.
Особые приметы:   На левой руке татуировка – черно-серебристый китайский дракон, головка рептилии расположена под ключицей; побледневшие от времени тонкие шрамы на груди и рваные - запястьях. Тонкий шрам начинается от кромки волос и пересекает всю левую щеку до нижней челюсти.
Аксессуары:   на безымянном пальце правой руки платиновый перстень с темно-синим овальной формы сапфиром и бриллиантами; в ушах аккуратные серьги-гвоздики из платины с темно-синим сапфиром.

- Но я знаю, кто и кем был мой дед, Хакару, – блондин усмехнулся, откидываясь в кресле и принимаясь заново заполнять трубку табаком. Изредка он бросал короткие взгляды на альбиноса, наблюдая, как медленно поднимается к потолку тонкая струйка сизого дыма от сигареты, зажатой в изящных, белых пальцах Хакару. Терпкий аромат дорогого, крепкого табака витал в воздухе, окутывая двух мужчин, сидящих у ярко пылающего камина. Гин никогда не был легким и приятным собеседником и уж совсем не подходил на роль утешителя. Холодный и безжалостный, он порою мог так припечатать фразой, что у жалобщика отбивало всякое желание продолжать плакаться о нелегкой доле. – А так же осведомлен обо всех вытекающих из этого последствиях. – Зайлен щелкнул зажигалкой и, поднеся оранжевый огонек к трубке, неспешно раскурил ее, наполнив легкие ароматным дымом. – Что же касается моих, так сказать, талантов… Не думаю, что они остались бы невостребованными, даже если бы я жил, как ты выразился, в Европе. Мой отец, как и дед, является Жертвой, а потому он едва ли позволил бы моим способностям пропадать впустую. Так что проблемы были бы в любом случае, где бы я ни жил.
«Мое положение слишком шатко и двойственно. Дед это понимал, а потому сделал все, чтобы я, так или иначе, принял свою судьбу и добросовестно служил клану. Ямада был хорошим стратегом и прекрасно понимал, чем может быть чревато мое непослушание. Верно сказано, что преданность воспитывается с детства. Теперь я едва ли смогу покинуть клан…»

Сигеру вновь затянулся, выпуская сизое облачко дыма, лениво заколыхавшееся в вязком воздухе, уже давно пропитавшемся  тяжелым ароматом табака и противоожоговых мазей. Фиолетовый взгляд пристально скользил по худощавой, но несколько хилой фигуре альбиноса, отмечая все: причудливо ложившиеся на ткань костюма оранжево-желтые блики пламени, любовно лизавшие поленья; белую кожу, под которой легко можно было рассмотреть тонкую сетку вен; блеск красных глаз, в которых отражался огонь.
- Разве марионеткам положено иметь ум и характер? Или силу? – кривая усмешка тронула точеные губы, когда Зайлен нарушил затянувшуюся паузу. Он пошевелился, осторожно, стараясь не слишком беспокоить травмированные ноги, сменив позу. – Нет, драгоценный, им лучше стоять в своём углу и молчать. В противном случае их место занимают другие. Меня обучали исполнять приказы, а не заниматься умственной деятельностью.
На короткое мгновение комнату заполнило тихое шуршание шелка, но оно стихло так же быстро, как и началось. Теперь тишину библиотеки нарушал только треск поленьев в камине, да дыхание мужчин, сидевших друг против друга. Слова Гина хоть и были не слишком приятны, зато они в полной мере отражали ту правду, которую сам Зайлен был еще не готов принять. Или не мог. Или не хотел.
Жестокие, полные злости и недовольства слова. Зайлен замер, услышав их, судорожно сжал пальцами подлокотник. Блондин побледнел, а в глазах промелькнула давняя боль. Казалось, что он снова услышал, как тонко зазвенели серебристые нити, когда начала рваться Связь, и волна одуряющей боли опалила все его существо.

------------------------------------------------------------------------
«Библиотека. Вечер. Мягкий рассеянный свет маленьких светильников едва разгоняет темноту, накрывшую просторную комнату. Но его и отсветов пламени в камине достаточно, чтобы рассмотреть застывшую в кресле с высокой спинкой фигуру.
Светловолосый молодой человек неподвижно застыл в кресле, глядя на огонь ничего не видящим взглядом. Роскошные платиновые волосы безжалостно обрезаны и теперь едва достигают середины спины.
- Не смог… Не сберег. – шепчет блондин тихим голосом, в котором сквозит мучительная боль и тоска. – Я предал его… предал… Но я не мог… не мог допустить…
Тонкие пальцы молодого человека сжимаются  в кулак, длинные ногти царапают ладонь. Он поднимает затуманенные болью глаза, лицо искажает гримаса страдания.
- Я виноват… так виноват перед ним. – тихий шепот. – Я не сумел защитить его… Отказался от него… предал…
------------------------------------------------------------------------

- Не смей... Не смей упрекать меня... – Сигеру, конвульсивно сжимая пальцы на тонком, длинном мундштуке, вскинул на альбиноса фиолетовый взгляд, в котором плескалась боль, смешиваясь с безысходной тоской. - Ты не знаешь... не можешь знать...
«Он приказал убить его. Я не мог допустить... Только не он... Не мой Сати. Они обещали оставить его в живых, если я разорву Связь… если не стану больше искать его…»
- Я не нуждаюсь в твоих нотациях… – прошептал Зайлен глухо, касаясь кончиками пальцев щеки, на которой все еще полыхал яркий след от руки мужчины. Он перевел взгляд на ковер, на котором виднелись следы рассыпавшегося табака, ибо удар оказался столь неожиданным, что молодой человек выронил трубку.

«Белый» Сигеру изменился в лице, а где-то глубоко в груди шевельнулась боль, медленно запуская когти в его душу, начиная раздирать ее на мелкие кусочки.
- Ты полагаешь, что я смогу забыть? Забыть о том, что отказался от него?  - блондин резко отвернулся, зацепив трость, которая с глухим стуком упала на пол. Он не шевелился, вперив невидящий взгляд в пляшущие в камине языки пламени, лишь изящные пальцы нервно теребили край широкого шелкового рукава, не замечая, что острые ногти сминают и рвут скользкую ткань. – Я никогда не узнаю, правильно ли я поступил… когда разорвал Связь…
Молодой человек умолк, его трясло от обиды, злости, быть может, даже от вдруг вспыхнувшей ненависти к самому себе. Но в то же время он отчетливо понимал, что организация недовольна создавшимся положением дел. И знал, что рано или поздно, но ему придется принимать решение: покинуть клан и навсегда позабыть о нем или же принять то, что ему было назначено, и служить семье, тщательно заботясь о ее благополучии и процветании.
Прошло достаточно времени, прежде чем Зайлен сумел успокоиться и  вновь поднять голову, встречаясь с красным взглядом мужчины.

- Не кретин, да… Он оказался умнее, чем я думал поначалу. И гораздо сообразительней. – блондин говорил тихо, но в его хриплом голосе слышалась злость. На самого себя, потому что он не мог остаться равнодушным к Ноеру, даже зная, что его приставил к нему клан.  – Меня бесит, что, не смотря на все, что сопутствовало нашему знакомству, меня тянет к нему, он интересен мне. «Видимо Пара – это нормальное состояние для меня. И я не успокоюсь, пока не приду к нему. Так или иначе…» Союзник… Не уверен в этом. Хотя он действительно хочет выполнить приказ, данный ему кланом. – острые ногти царапнули обивку подлокотника. – Я хочу сделать его своим. И это злит еще сильнее.
Молодой человек перевел пустой взгляд на стопку бумаг и лежащую поверх них старую карту. Документы не особо интересовали его, а потому он вполне мог передать их Гину, прекрасно зная о том, что у него «наследство» будет в полной безопасности. Альбинос не упускал из своих цепких лапок ничего, что тем или иным способом попадало в них.
- Сигеру были кучкой мародеров и убийц, которым повезло взобраться наверх. Но, даже приблизившись к аристократии, получив в руки огромную власть, они так и остались всего лишь убийцами, служащими тому, кто больше заплатит. – Зайлен вздохнул, провел ладонью по лицу, отбрасывая со лба тяжелые пряди длинной челки. – Смотри. Я все равно ничего в них не понял. А изучать их подробно у меня нет ни малейшего желания. Только не забудь потом вернуть бумаги обратно.

__________________________________________________________________
Одет: оливкового цвета с мелким набивным сиреневым рисунком чеонгсам из плотного шелка с высоким воротником и свободными, расширяющимися к запястьям рукавами, край одного из рукавов порван; застежки и отвороты рукавов сиреневые; широкие шелковые черные брюки, сужающиеся к щиколоткам; мягкие домашние тапочки в тон одежды. Изящная черного дерева трость без особых изысков.
Волосы расчесаны, но не уложены, рваные прядки длинной челки падают на глаза.
Ожоги на ногах обработаны и перевязаны;  Выглядит изможденным и осунувшимся.
Особые приметы:   На левой руке татуировка – черно-серебристый китайский дракон, головка рептилии расположена под ключицей; побледневшие от времени тонкие шрамы на груди и рваные - запястьях. Тонкий шрам начинается от кромки волос и пересекает всю левую щеку до нижней челюсти.
Аксессуары:  на безымянном пальце правой руки платиновый перстень с темно-синим овальной формы сапфиром и бриллиантами; в ушах аккуратные серьги-гвоздики из платины с темно-синим сапфиром.

- И это ты, который никогда ни во что не верил, говоришь мне о Судьбе?! – фыркнул Зайлен, бросив внимательный взгляд на альбиноса, весьма удобно устроившегося в большом кресле. Казалось, что мужчина никуда не спешит, и его не ждут многочисленные дела. Он с отстраненным интересом наблюдал за тем, как мужчина неспешно откинулся в кресло, погрузившись в одному ему известные размышления. Но блондин не торопил, терпеливо ожидая вердикта. Ему было любопытно, но не более того. Краем сознания отметил проскользнувшую по губам альбиноса улыбку. – Других обстоятельств нет, и Судьба, о которой ты говоришь здесь совершенно ни при чем. Мы все марионетки в той или иной степени, как бы высоко ни взлетели… «А мне даже попытаться взлететь не позволят… Всего лишь полукровка. Слишком похожий на своего отца-гайдзина, слишком другой, чтобы ко мне можно было относиться так же, как и к остальным членам семьи. Чужой…»

«Белый» Сигеру вздрогнул, почувствовав на все еще пылающей от недавней оплеухи щеке тонкие пальцы Гина. Неспешная заинтересованность, сквозившая в их движении, была неприятна. Блондин резко дернул головой, уходя от касаний альбиноса. Слишком холодных, слишком изучающих, чем-то напомнивших ему совсем другие…
- Не прикасайся ко мне, Хакару, – прошептал Зайлен, облегченно вздохнув, когда пальцы исчезли с его лица. В другое время молодой человек, возможно, иначе отреагировал на столь неожиданный порыв, но сейчас… После того, как несколько минут назад он получил хлесткую пощечину, любое прикосновение мужчины вызывало у него дискомфорт, слишком напоминая о прошлом, с которым он лишь совсем недавно сумел примириться. Почти сумел. Да, его перестали посещать кошмары, но боль все еще жила в нем, и Сигеру понимал, что ни время, ни другой Боец не излечат ее. Да, он научится с нею жить, но и только. – Сложно закрывать глаза, когда реальность обрушивается тебе на голову всей мощью ледяного айсберга. Я наделал слишком много ошибок…
Последние слова он произнес едва слышно, одними губами, но не сомневался, что Гин расслышит каждое слово. Альбинос не упускал из своего внимания ничего, ни единой детали, ни единого, даже брошенного вскользь слова, ибо даже самые незначительные детали и фразы имели для него огромную важность, помогали построить собственные комбинации, в которых члены организации были безвольными куклами, призванными исполнить волю умелого кукловода.

- Сигеру всегда были честолюбивы. Порой, даже слишком. Но, даже имея, как ты говоришь целенаправленность и упорство, они не перестали быть теми, кем были изначально. И этого ничего не изменит. – Зайлен вскинул на альбиноса усталый взгляд, но почти сразу же перевел его на кучку рассыпавшегося по ковру табака и валявшуюся тут же трубку. Потом тяжело откинулся в кресле, прикрывая глаза и осторожно вытягивая зудящие ноги. – Я не ссорился с ними, чтобы теперь мириться. Ни с дядей, ни с Рё. Но знаешь, я устал стучаться в закрытую дверь. Уже устал. Они никогда не были моей семьей, и вряд ли ею станут. – Он пожал плечами. – А если встану, тогда что? Отдашь приказ ликвидировать меня, Хакару? – молодой человек криво улыбнулся. Угроза, высказанная Гином, не испугала его. Скорее позабавила. Блондин уже дошел до такого состояния, что подобные угрозы давно уже не задевали его. – Мне все равно, что ты можешь сделать со мной, если я когда-нибудь все же избавлюсь от Рё.
«Белый» Сигеру наблюдал, как альбинос ловко спрятал карту и прилагающиеся к ней документы в кармане своего пиджака, как встал, одергивая примявшийся пиджак, как неторопливо направился к дверям. Он даже сумел криво улыбнуться, заметив усмешку в голосе гостя, которой тот сопроводил свои последние слова.
- Ничуть не сомневаюсь в этом.  – Зайлен учтиво склонил голову, прощаясь. Беседа с давним учителем утомила его, а потому он не стал настаивать на продолжении беседы, когда мужчина собрался покинуть его особняк. – Если заблудишься, прислуга проводит тебя. Всего наилучшего.
Он даже не пошевелился, когда дверь мягко захлопнулась за спиной Гина.

__________________________________________________________________
Одет: оливкового цвета с мелким набивным сиреневым рисунком чеонгсам из плотного шелка с высоким воротником и свободными, расширяющимися к запястьям рукавами, край одного из рукавов порван; застежки и отвороты рукавов сиреневые; широкие шелковые черные брюки, сужающиеся к щиколоткам; мягкие домашние тапочки в тон одежды. Изящная черного дерева трость без особых изысков.
Волосы расчесаны, но не уложены, рваные прядки длинной челки падают на глаза.
Ожоги на ногах обработаны и перевязаны;  Выглядит изможденным и осунувшимся.
Особые приметы:   На левой руке татуировка – черно-серебристый китайский дракон, головка рептилии расположена под ключицей; побледневшие от времени тонкие шрамы на груди и рваные - запястьях. Тонкий шрам начинается от кромки волос и пересекает всю левую щеку до нижней челюсти.
Аксессуары:  на безымянном пальце правой руки платиновый перстень с темно-синим овальной формы сапфиром и бриллиантами; в ушах аккуратные серьги-гвоздики из платины с темно-синим сапфиром.

Отредактировано Sigeru Zaylen (2010-10-14 16:38:23)

Но сон не шел, а потому, проворочавшись большую часть ночи и смяв шелковые простыни и покрывало, Зайлен поднялся рано утром, решив совершить небольшую прогулку. Разговор с альбиносом его сильно утомил, к тому же там было поднято слишком много вопросов, ответы на которые он знать не хотел. И все же блондин осознавал, что ответы находить ему все же придется, а это требовало долгих размышлений и анализа всех обстоятельств, приведших к нынешнему положению.
«Быть может, стоит съездить к тому обрыву, где я не столь давно беседовал с Элем. Там спокойно. И вид на океан завораживающий. Там хорошо размышлять. И кто знает, возможно, я найду решение хотя бы части возникших проблем…»
А проблем было много: взаимоотношения с новым Бойцом, которого он все еще не хотел признавать своим, хотя все его инстинкты вопили об обратном, буквально требуя создания Связи; дядя и кузен, с которыми отношения не складывались вообще; а еще, собственно, сам клан, благополучие которого должно было бы заботить его в первую очередь, но на самом деле давно уже не заботило.

Зайлен сполз с постели и, приблизившись к подготовленной Цукиной одежде, начал неспешно облачаться в шелковые одеяния. Небрежно стряхнув с широкого рукава роскошного чеонгсама несуществующую пылинку, Сигеру прихватил трость и, размеренно постукивая ею по полу, покинул спальню.
«Ах да, еще следует выяснить телефоны Ноеру, раз уж его ко мне приставили… И чем быстрее, тем лучше. Он вроде бы является моим телохранителем, а я до сих пор не знаю, как мне с ним связываться.»
Острые ногти привычно защелкали по клавишам, и уже спустя пару минут он отдавал соответствующие распоряжения своим людям. Узнать номер телефона господина Хиномото вряд ли составит большого труда.
Продолжая разговор, блондин, осторожно спустившись по лестнице,  пересек просторный холл, где столь же неторопливо надел предложенное слугой кимоно-пальто и вышел во двор, где его уже поджидал автомобиль.
«Надо бы еще наведаться с «Золотой Феникс». Мой заказ наверняка уже готов.» - пронеслась в голове блондина запоздалая мысль, когда он осторожно усаживался в салоне седана. Едва молодой человек устроился на заднем сидении ,как машина тронулась с места, быстро миновала подъездную аллею и вскоре уже влилась в поток проходящего транспорта, направившись в центр города.

>>> Ювелирный салон «Золотой Феникс»

__________________________________________________________________
Одет: темно-синий с мелким набивным посеребренным рисунком чеонгсам из плотного шелка с высоким воротником и свободными, расширяющимися к запястьям рукавами; застежки и отвороты рукавов серебристые; широкие шелковые светло-серые брюки, сужающиеся к щиколоткам; мягкие домашние тапочки в тон одежды. Темно-серое кимоно-пальто .
Волосы достигают основания шеи, пострижены «рваными» прядками, придающими всей прическе некую небрежность. Челка разделена на косой пробор, так что теперь «рваность» стала заметнее, при этом более длинные пряди аккуратно уложены сверху и теперь чуть прикрывали его уши.
Аксессуары:  в ушах аккуратные серьги-гвоздики из платины с темно-синим сапфиром.
С собой: Изящная черного дерева трость без особых изысков, бумажник, телефон.
Волосы расчесаны, но не уложены, рваные прядки длинной челки падают на глаза.
Ожоги на ногах обработаны и перевязаны;  Выглядит изможденным и осунувшимся.
Тату, особые приметы:   На левой руке татуировка – черно-серебристый китайский дракон, головка рептилии расположена под ключицей; побледневшие от времени тонкие шрамы на груди и рваные - запястьях. Тонкий шрам начинается от кромки волос и пересекает всю левую щеку до нижней челюсти.

Отредактировано Sigeru Zaylen (2010-11-17 22:20:04)

Mitsubishi Lancer выскользнул из города и теперь мягко катился по широкой магистрали, постепенно приближаясь к пригородной зоне. Машин было немного, а потому дорога до имения пролетела на удивление быстро. Кен, водитель Сигеру, вел автомобиль достаточно осторожно, чтобы не побеспокоить больного хозяина. Сопровождавший блондина охранник успел позвонить в особняк и предупредить управляющего о том, что произошло в ювелирном салоне и в каком состоянии находится молодой господин. А зная Цукину, можно было предположить, что к тому моменту, как они подъедут к ступеням дома, у того уже будет все готово, чтобы позаботиться о Зайлене. Для Риша Цукины здоровье и благополучие господина стояло на первом месте, а все остальное на втором и последующих местах.
Только блондин не обратил на это никакого внимания. Молодой человек забился в угол салона и находился в состоянии полузабытья из-за терзавшей его боли. Он даже не сразу сообразил, что китаец, который столь любезно помог ему добраться до машины, находится рядом с ним и сидит на соседнем сидении.  Когда автомобиль проехал ажурные ворота и, прошуршав шинами, неподвижно замер возле пункта охраны, Зайлен не повернул головы. Охрана внимательно осмотрела сопровождавшего хозяина китайца и, убедившись, что все в порядке, отошла в сторону, черный седан.

Их уже ждали, а потому стоило автомобилю остановиться, как дверца была тут же распахнута, и встревоженный Цукина попытался извлечь больного хозяина из салона, чтобы отнести его в его апартаменты. Не вышло. Китаец оказался проворней, а потому мужчине только и осталось, что молча указать дорогу к комнатам Сигеру да выслушивать распоряжения, которые были вскоре отданы вездесущим Фу Ченом. В прошлом  Риш сталкивался с китайцем, а потому только поэтому не мешал ему, поняв, что тот может помочь его молодому господину снова начать ходить, а не ползать, как полудохлая черепаха, едва шевеля конечностями.
- Я не могу не думать о них. – прошептал Зайлен, тяжело опустившись на постель, – а так же о том, каким образом я их получил. И всякий раз, когда я думаю об этом, меня охватывает злоба
«Я был глупцом, если решил, что смогу справиться с Маруши. Ничто помешает мне спросить с него сполна за то, что он сделал со мной. Этот мерзавец должен быть наказан, и я сделаю все, чтобы увидеть, как он будет корчиться от боли и умолять о пощаде. Он заплатит мне за все…»
- Раздеваться? Зачем? – пробормотал «белый» Сигеру, когда китаец принялся избавлять его от шелковых одеяний. Надо сказать, что блондин не особо сопротивлялся, вяло выпутываясь из скользкой, тихо шуршащей ткани. – И почему я не удивлен… Последнее время я плачу слишком высокую цену… Причем за все. – тихо фыркнул Зайлен, откинувшись на подушки. – Слушаться… Ты так уверен, что я стану это делать?
Блондин вздохнул. «И ведь буду слушаться… Мне до зубовного скрежета надоели все эти процедуры, запах противоожоговых мазей и собственная беспомощность. Боль измотала меня настолько, что я готов ухватиться даже за тонкую соломинку, чтобы только прекратить ее. А он… Он может сделать так, чтобы я больше не просыпался от боли. Быть может я даже смогу нормально ходить…»

- Впечатляет? – криво усмехнулся Зайлен, заметив, как вздохнул китаец. – Меня знатно отделали… А я был настолько глуп, что поверил, что меня станут защищать.
Он больше не спорил, молча наблюдая за приготовлениями Чена, который весьма уверенно распоряжался чужой прислугой. Надо сказать, что люди исполняли его просьбы быстро и без лишних вопросов. Видимо сказывалось влияние Цукины, внушившего слугам, что этот молчаливый парень способен помочь их хозяину и прекратить его мучения. Сигеру оставалось только удивляться такой расторопности собственных людей.
Блондин задохнулся от боли, судорожно втягивая воздух сквозь стиснутые зубы, когда Фу опустил его искалеченные ноги в таз с горячей водой, настоянной на лечебных травках, и начал осторожно промывать подживающие ожоги. Дальнейшие манипуляции китайца так же доставили мало удовольствия Жертве. Холодное прикосновение ланцета заставило молодого человека напрячься.
«Ками-сама, когда же меня перестанут резать? Сначала Син, потом врачи в ожоговом центре, а теперь еще и ты… Вы думаете, мне это доставляет удовольствие? Вы глубоко заблуждаетесь. Я ненавижу все это всеми фибрами души. Их чистят дважды в сутки, и каждый раз меня это чудовищно изматывает. Неужели тебе этого мало, Чен?»

- У меня нет близких, о которых стоило бы думать вообще. – прошипел Зайлен сквозь зубы, когда в ноздри ударил густой дурно пахнущей аромат крови и трав, подмешанных в воду. Однако послушно взял предложенный корешок. – А драгоценности… они не стоят того, чтобы… забивать ими голову… Да и тепла, о котором ты говоришь, тоже не имеется в наличии.
Как оказалось, мучения его на этом не закончились. Теперь китаец принялся заново накладывать бинты, да еще заложили в них свои травы, которые только раздражали блондина. Надо сказать, что вкус кореньев, которые вручил ему Фу оказался не менее отвратительным, нежели сами процедуры, которым его подверг старый знакомец. Однако эффект был потрясающим. Уже спустя несколько минут боль и неприятные ощущения стали не столь ужасающими и Жертва все же сумел немного расслабиться.
- А чем я, по-твоему, все это время занимаюсь? Меня уже тошнит от одного только запаха противоожоговых мазей и врачей. Только вот лечение не слишком эффективно. – пробурчал Зайлен, усмехнувшись, когда едва заметная, так напоминающая змеиную, улыбка на мгновенье скользнула по губам китайца. – Встать? Ты издеваешься? Да я после твоих процедур даже пошевелиться не смогу.

«Зачем? Зачем ты пытаешься помогать мне? Почему заставляешь делать то, что я делать не желаю. Я давно уже смирился с тем, что былая подвижность не вернется, и я всю оставшуюся жизнь буду вынужден передвигаться с тростью.»
Сигеру не шевелился, даже не сделал попытки подняться, не говоря уже о том, чтобы сделать хоть один, пусть даже маленький шажок. Зачем? Все равно ведь никто не улыбнется ему, увидев, что он передвигается самостоятельно, никто не разделит с ним радость выздоровления.

--------------------------------------------------------------------------------
«…Расстроен - это не то слово. Я зол. Я уехал всего на пару месяцев, а ты весь расхлябан, ноги никуда не годятся, морда испорчена, а волосы обрезаны. Тобой не удастся воспользоваться?! Какой чудесный повод для гордости! - сползая на откровенный сарказм, произнес Хакару. - Ты бесполезный и больной. И здесь нужно расстраиваться тебе. Расстраиваться, а не ехидничать, - он зло потушил дотлевший окурок в пепельнице и зло закурил вторую сигарету. Оправдываться или опровергать предположение Сигеру мужчина не видел смысла. В конечном итоге оно не слишком отличалось от правды, а лгать необходимости не было.»
-------------------------------------------------------------------------------

Белые волосы, красные глаза и холодный, полный злости голос. Альбинос. Хакару Гин. Он высказал все, что думает о нем и его выходках. И каждое слово мужчины било точно в цель, причиняя боль, каждое, полное определенной доли презрения слово злило.
Вслед за этими воспоминаниями вдруг в памяти всплыли черные с вкраплением кирпичного цвета прядок длинные волосы, скользящие меж его тонких пальцев, карие глаза, которые вдруг начинали отдавать рыжиной, теплая улыбка, играющая на красивых губах. Хиномото Ноеру. Просто Ноеру. Боец. Его Боец.
А следом пришли слова, горькие, обидные, но, тем не менее, бывшие правдивыми.

------------------------------------------------------------------------------
«…Говоришь, что не хочешь навязанного Бойца, говоришь, что не можешь, а сам бьёшься о щиты, будто в этом твоё единственное спасение. Раз за разом, сам говоря, что не хватает сил. Самому себе причиняя заодно и боль. Хочешь получить меня - я опущу защиту. Не хочешь, не можешь - никто не дышит тебе в спину. У тебя ещё есть время.
…Кто из нас Жертва? Если ты не хочешь, борись уже за свои желания! А если хочешь, не жуй сопли и установи Связь. Не можешь сейчас, возьми дело в свои руки и лечись, и держи меня, чтобы никто не увёл. Иначе ты размазня, но никак не Жертва. – парень перевёл дыхание, продолжая смотреть сверху вниз. – Да, у меня приказ клана, я верен клану, я пойду ради него до конца, и ничто не остановит меня. И я делаю своё дело – я приехал к тебе, я улыбаюсь тебе, я остаюсь у тебя жить, потому что я это считаю верным. И я не ною. И пусть это даже против политики клана, но я говорю сейчас не от его лица – я не могу смотреть уже на нытьё. Реши сам, чего хочешь. И, если да – моё задание выполнено, а нет – так я буду бороться за него.»
-----------------------------------------------------------------------------

«Ноеру… Ему не понравилось, что его будущая Жертва оказалась больной. Моя беспомощность его злит, он ясно дал мне это понять. Его слова разозлили меня. Разозлили настолько, что я был готов ударить его, сломать, превратив в беспомощную куклу, с которой можно делать все, что угодно.
Только хочу ли образовать с ним Связь? Да, я хочу этой Связи… Хочу сделать его своим… Написать на нем свое Имя…
Быть может, Ноеру обрадует то, что я снова смогу ходить? Он нравится мне, и меня тянет к нему с каждым мгновеньем сильнее и сильнее. Я должен выздороветь и должен снова ходить, чтобы создать полноценную Пару. Только став здоровым, я смогу исполнить отданный Рё приказ.»
Зайлен вздохнул, покосился на китайца, замершего рядом с постелью и готового в любой момент прийти на помощь, если таковая потребуется.
- Я попробую… - тихо проговорил Зайлен, вскинув на Фу фиолетовый взгляд. он улыбнулся, услышав, что китаец непременно обидится, если Сигеру не поблагодарит его.
Пару минут он неподвижно сидел, собираясь с силами, а потом, сделав резкий рывок, встал. И тут же скривился от боли.

__________________________________________________________________
Одет: шелковое нижнее белье.
Волосы достигают основания шеи, пострижены «рваными» прядками, придающими всей прическе некую небрежность. Челка разделена на косой пробор, так что теперь «рваность» стала заметнее, при этом более длинные пряди аккуратно уложены сверху и теперь чуть прикрывали его уши.
Ожоги на ногах обработаны и перевязаны;  Выглядит изможденным и осунувшимся
Аксессуары:  в ушах аккуратные серьги-гвоздики из платины с темно-синим сапфиром.
С собой: Изящная черного дерева трость без особых изысков, бумажник, телефон.
Тату, особые приметы:   На левой руке татуировка – черно-серебристый китайский дракон, головка рептилии расположена под ключицей; побледневшие от времени тонкие шрамы на груди и рваные - запястьях. Тонкий шрам начинается от кромки волос и пересекает всю левую щеку до нижней челюсти.

Отредактировано Sigeru Zaylen (2010-11-17 22:18:47)