В такие минуты японца хотелось убить. Причем желательно дважды и очень мучительно. От исполнения этого желания уберегал тот факт, что Такуми и сам не прочь сдохнуть, соответственно, жить для него было лучшим наказанием. Оставалось только скрасить его существование особенно яркими муками.
Концепт со стороны казался верным, вот только мучиться от его жизни приходилось почему-то именно Хакару. Вот почему сейчас он должен слушать этот бесконечный поток бессмысленной информации? "Ну не мог же он мне, правда, позвонить из-за пепельницы", - хмуро заметил альбинос.
- Сделай мне одолжение, - прерывая чересчур длинную вступительную речь, Гин не думал хоть как-то сбавить язвительный тон голоса, хотя первоначально было желание сохранить рабочую дистанцию - не то чтобы ссориться или мириться, но работать. Сейчас это желание стремилось к нулю.
- Если тебе есть что говорить - говори. Нет - иди ты к черту и не морочь мне голову! - раздражение, уже истинное, с примесью затаенной обиды. Гин не умел прощать. Все что он мог - реализовать свой гнев.

Сперва Гин не поверил. В конце концов, почему именно с ним должна происходить такая нелепость - стоило только вполне обоснованно обозлиться на человека, придумать для него изощренный план мести, как вот он, бежит каяться. Проблема состояла лишь в том, что так просто прощать альбинос не умел.
- Оу. - "Дорога ложка к обеду", - заметил альбинос, отстраненно рассматривая забинтованную руку. "Если бы все проблемы можно было решить, просто сказав «прости», не было бы ни войн, ни конфликтов". Прошло не более суток с их последнего разговора, но за это время он успел вырастить в себе качественный ком негатива.
- Хорошо. Это всё? - из возраста, когда впору кидаться пафосными выражениями, Хакару уже вышел, поэтому лишний раз акцент на своем не принятии извинений ставить не стал.

"Вот только угрызений совести в исполнении Такуми мне сейчас не хватало", - вздохнул альбинос, прикидывая, что будет быстрее - правдоподобно соврать, что все в порядке или послать его к черту. Второе вроде бы выходило быстрее, благо японец был нытиком, очень быстро обижался и бросал начатое на полпути. Это не касалось работы, но взаимоотношений точно.
- Чего ты от меня ждешь? - как ни странно, характера спорить с этой воистину японской, торжественной и отдающей трауром решимостью, ему не хватало. На попятную он идти не собирался, но если оставить всё как есть, ему грозит выслушивать многочасовые объяснения. Признаться для этого он слишком устал. - Я был вынужден быть свидетелем истерического припадка, а ты даже не помнишь, за что извиняешься. В любом случае ситуация выглядит глупо. Оставим это.

Отношения с Такуми попахивали дисбалансом. Возможно, так было всегда, но Хакару кажется, что началось это с тех пор, как он заставил японца жить. Альбинос взял на себя ответственность и теперь не знал, что с ней делать. Тогдашний эгоистичный порыв сейчас казался непонятным, но даже теперь он, наверное, его повторил.
- Интересно в этом телефоне есть диктофон. Я хотел бы записать всё, что ты говоришь и проигрывать ночью перед сном для поднятия настроения, - дым от коптящей сигареты был менее едок, чем слова Хакару. У альбиноса оставался выбор: признать своё нежелание прощать личные обиды или замять разговор. В любом из случаев, он не понимал, откуда японцы берут эту способность всё усложнять.
"Слишком много делаю? Это что, например?" - он не видел проблемы в том, чтобы помочь раненному Бойцу, который к тому же был его другом. Он видел проблему в том, что Боец при этом кидается из крайности в крайность - то неблагодарная свинья, то святоша. Стоило признать, что обе эти ипостаси Юкио его жутко раздражали.
- Перестань, Такуми! Извинения в любом случае не имеют никакого смысла, если ты не знаешь за что извиняешься. Заканчивай эту канитель, а то люди подумают, что у нас супружеская размолвка.

Гин усмехнулся - разговор в таком тоне был ему более понятен и знаком. Да, наверняка, в нём немало того, что нормальный человек счёл бы извращенным, но Такуми был далеко не таким нормальным, чтобы судить об этом. "Не желаю слышать подобные обвинения от некрофила", - удивительно, но такта не произнести эти слова вслух ему хватило. Впрочем, Гин давно привык обходить эту тему по пятому кругу, так что, быть может, дело было исключительно в привычке.
- Кто знает... - без особого интереса к дальнейшему разговору произнёс альбинос. В голове возникла попахивающая негативом мысль о том, почему едва ли не глава одной из самой большой криминальной группировки Токио вторые сутки подряд решает личные проблемы. В конце концов, ни встреча с Данте, ни с Такуми не имели исключительно деловой характер. В этом плане он прекрасно понимал организации, которые запрещали личные отношения в рамках работы. Работать где-то между собственными желаниями и социальными обязанностями - тяжкий труд.
"Серьезный разговор?" - Гин едва не присвистнул. Учитывая, о ком шла речь, вполне можно было ожидать, что при встрече Такуми объявит, что решил сделать харакири, приведет кучу доводов, принесет завещание и попросит всё это дело одобрить.
- Делай, что хочешь, - неохотно разомкнул губы Хакару и, посчитав, что на этом разговор закончен, положил трубку. "Откуда он знает, что я дома?"

Разговор окончен.