Такуми подавил вздох, заранее мирясь со всеми вывертами, что мог применить Лис относительно его персоны. Тут могло быть и фамильярное обращение, и ненужный тактильный контакт, и язвительные замечания, не говоря уже о том, что вытравить альбиноса из того, что Такуми считал своим сугубо личным пространством, было чем-то столь же реальным как летающие золотые рыбки, к примеру. Однако, это не помешало ему недовольно нахмуриться, провожая взглядом отчего-то развеселившегося альбиноса.
- Хакару, я конечно тебя очень высоко ценю и безмерно благодарен тебе за помощь, но не мог бы ты относится ко мне с чуть большей толикой серьезности или по-крайней мере не сравнивать меня с домашним псом. То, что в юности у меня были именно собачьи уши, еще не дает тебе право проецировать на меня собачью модель поведения, - удивительно ровно он выдал свою тираду и замолчал, борясь с нахлынувшим головокружением. Вопрос альбиноса был вполне закономерным с точки зрения ученого, но чтобы с точностью выяснить, что же повлияло на физическое состояние Хильд - нужно провести анализ крови. У него в кабинете стоял довольно-таки сильный микроскоп и первый осмотр можно было произвести уже сейчас, но... Ранение давало о себе знать.

- Хакару, пожалуйста, давай не сейчас, - почти взмолился Юу, - Я не могу дать четкого ответа на твой вопрос, потому как сам его не знаю. А строить догадки и предположения, не имея под их основой никаких фактов - это антинаучно, - доктор поднял на китайца взгляд темных глаз. Отчего-то, в ровном желтоватом свете казалось, что тени под ними еще глубже, чем обычно, что придавало лицу какой-то измученный вид. Стоять, даже при помощи стенки было сложно. Не говоря уже про то, что пока альбинос прикуривал он нагнулся и попытался снять с себя ботинки, и даже это сделал, правда чуть не задохнулся от боли в руках - отходящие от анальгетика и болевого шока, они отвечали по нервам стократно, по сравнению с настоящим положением вещей. Может быть поэтому он благодарно позволил отвести себя до ванны, где сел прямо на пол, опуская руки в теплую проточную воду. С губ против воли сорвался облегченный вздох.
- Я не считаю свое поведение близким к тому идеалу, каким ты обычно меня выставляешь. Скорее, дело во внешнем сравнении. Хотя тут странно - мне казалось, это я хочу умереть, а не ты, а ситуация подобная сегодняшней - произошла впервые. Я, пожалуй, соглашусь на счет судьбы - ее пути неисповедимы, - мыло разъедало кожу, но тут Юкио решил попрать все заветы гигиены и первой помощи, втирая в изрезанную кожу жидкое мыло. Вода, стекающая с пеной в ванную, была насыщенного красно-розового оттенка, иногда - с алыми прожилками. Кровотечение не думало останавливаться, а своими действиями он только сильнее теребил раны. А еще этот запах табака - Юу чувствовал как задыхается от дыма, как не хватает легким кислорода. На лбу выступила испарина.

- В благодарность я не буду напоминать тебе, что у меня в доме не курят, - на пол летели испачканные бумажные полотенца, которыми он промокал руки. Не прошло и 10 минут, а его ванная уже напоминала место преступления, - Но, прошу - включи вентиляцию. Она справа от тебя, - непослушными пальцами расстегнув собственную рубашку, он не глядя выбросил ее в мусорную корзину - рукава были лохмотьями, так что стирать ее не было смысла. Осмотр кожи оказался неутешительным, а в мутной дымке, заполнившей сознание, казалось, что альбиноса рядом нет слишком долго. Юу неосознанно потянулся к Жертве, требовательно дергая за нить Связи - слабую и некрепкую, но достаточную для неосознанного Зова, особенно если вы находитесь всего в паре метров друг от друга.
- Хакару, - он сидел на полу, плетьми свесив руки в раковину и наблюдая как медленно сочится из порезов кровь, - Хакару... - во второй раз получилось жалобней, но он чувствовал, что еще немного и снова потеряет сознание.

Причины своего столь плачевного состояния Такуми назвать не мог. Было плохо одновременно по целому ряду факторов - начиная от физических и заканчивая моральными. А еще он точно мог сказать - наличие Связи, причем с человеком, к которому он изначально не имел ничего отвращающего и даже напротив - единственно кого допускал в свой маленький мир, было чем-то в корне неправильным. Хотя бы тем, что все начинало оборачиваться именно тем, чем он так опасался - имея в подсознании глубоко утвердившийся факт о невозможности существования без Жертвы, поставленные позднее блоки начинали давать сбой. Он примерно проанализировал состояние и пришел к выводу, что допустить дальнейший контакт представляется возможным только до утра, потому что иначе он перейдет критическую точку. Впрочем, то что сейчас выдавало его сознание более всего походило на бред. Хотя бы по причине того, что окружающий мир он практически не воспринимал. По крайней мере в адеквате, реагируя только на отдельные звуки и движения. От звука опустившейся рядом кастрюли он вздрогнул, тут же волной накрыло чужое присутствие, но последовавших потом прикосновений он почти не почувствовал. Возможно, причина была в том, что кожный покров прошел ту стадию боли, когда она еще ощущается. Сейчас же руки и бок просто горели, вызывая подозрение о начавшейся лихорадке. Когда он попытался поднять руку, ощущение оказалось странным. Словно ее набили ватой. Свинцовой ватой.

- Не делать что? - он не понял вопроса, и столь же непонимающе посмотрел на альбиноса снизу вверх. Говорить было тяжело, а точней не говорить, а поддерживать связность мышления и линию разговора. Голова упрямо клонилась к краю раковины, а мысли расползались в разные стороны, словно ртутные шарики по наклонной плоскости. Он помотал головой отгоняя сонную муть, и уже хотел спросить у альбиноса значение его ремарки относительно его, потому что прелестного в сложившейся ситуации он ничего не видел, но тут в дверь раздался резкий звонок, показавшийся каким-то через чур громким. Такуми поднял на китайца чуть затуманенный взгляд и кивнул в сторону входа.
- Это, скорее всего, доставили кровь из института.

Сознание продолжало ускользать, растворяться, сливаться с пульсацией Силы в жилах. Весь мир сквозь его закрытые веки двигался в такт этому биению, вспыхивая ярко, когда он чуть приоткрывал ресницы, чтобы встретиться взглядом с красными глазами демона. Наводящие ужас его зрачки всегда были насмешливо-холодными, но как и прежде в них ничего нельзя было прочесть. Как и прежде - потому что с самого раннего детства маленький Юкио до смерти боялся историй о китайских лисицах оборотнях, пряча под кроватями амулеты и рассыпая вокруг дома освященную соль, чтобы отпугнуть детей Инари. Не помогло - с возрастом приходит глупость и уверенность к человеку. Он перестает верить в богов, но начинает верить в себя и собственную правость. В чем именно прав становится человек - не важно. Практицизм и скептичность губят изнутри. Так же как и его. Он верил, что может от всего защитить свою Жертву - не смог. Он верил в то, что кицунэ детская сказка и не рассыпал перед домом святую соль, потому что это всего лишь соединение натрия и хлора. Он верил и нет одновременно. За это потерял самое дорогое, что у него было, и попался в лапы лисицы.

Из полубреда вырывают ощущения - открыв глаза он видел, как льется в ванную смешанная с его кровью и марганцем вода, приобретая после реакции окисления желтый цвет вместо розового. Тепло по коже. Бинты накладывал Хакару профессионально, но это не удивительно - в конце концов, они оба доктора. Поморщился Юу только раз - когда промывать и перевязывать пришлось самые кончики пальцев - истерзанные и изрезанные он теперь почти не слушались, а это было так плохо - он теперь не сможет работать с реактивами, а подвижность придется возвращать путем намеренных тренировок. Закрывание одной темы и переход к другой он принял с легкостью, признавая за предложенной темой преимущество. К вопросам работы Такуми всегда относился очень серьезно, в отличии от альбиноса, которому подчас приходилось чуть ли не силком тащить на собственное рабочее место. Но, с другой стороны - к получению информации он всегда относился весьма благодарно. Юу вздохнул и попробовал согнуть руку в локте. Вышло плохо.
- Хорошо. Только не сейчас, - попытка отлипнуть от стенки, на которую он опирался, оказалась даже удачной. Со второго раза он поднялся, зацепив краем глаза спину выходящего из ванной китайца, - Сначала поставишь мне кровяной пакет. Стойка под капельницу у меня есть в гардеробе. Пока будет переливание, я постараюсь тебе рассказать все, что произошло. Со своей точки зрения.

Уточнение было не существенным. Важным было то, что на стимуляторах он мог сейчас мог привести мысли в привычную систему, а подпитка Силой давала дополнительный тонус. До спальни было ближе чем до гостиной, поэтому Юу не долго думая, лег на кровать, не разбирая ее. Рассматривание гладкого как яичная скорлупа потолка не принесло никаких раздумий, но вселило что-то сродни уверенности. Хлопнула входная дверь. Такуми прикрыл глаза, прислушиваясь к своему физическому состоянию. В целом, он мог охарактеризовать его как удовлетворительное. Увиденный на выходе из ванной силуэт в зеркале больше напомнил ему мумию, но это была вынужденная мера. Подождав пока альбинос вернется, Юу сел на кровати внимательно глядя на друга поверх очков.
- Хакару, можно я задам тебе один вопрос, прежде чем перейду к предоставлению информации? Почему ты вернулся раньше почти на две недели? Похороны перенесли? Или ты закончил дела раньше? Твое желание знать новости и события от первого лица мне понятно, но я тоже хочу знать, что с тобой случилось. Или ты думал, я не заметил, что у тебя повреждена рука? - самосознание выравнивалось и приходило в норму. Привычка скрупулезно вытаскивать из китайца его "секреты" никуда не исчезла даже после полного психологического расстройства. Сейчас, почувствовав себя лучше, Такуми считал своим долгом выяснить, что привело альбиноса на порог его квартиры именно сегодня. Тут было дело не в подозрительности - Гину он доверял как себе и не сомневался в его преданности клану ни на секунду. Однако, это не мешало ему волноваться - слишком высокие посты они занимают. И слишком многое может произойти за короткие две недели, которые они не виделись.

Нельзя сказать, что пристальное рассматривание своего друга принесло для Юу какую-то новую информацию, открыло горизонты, или же стало началом какой-то логической цепочки. Лицо альбиноса оставалось в точности таким же, как и месяц назад, ехидный прищур не изменился ни на градус, а язвительности в тянучем голосе стало на порядок больше. Юу тяжело вздохнул, высказывая свое отношение ко всяким лисам, для которых положенный верному сыну визит к родителям превращался в пытку и портил и без того не сладкий характер на неопределенный во временных рамках срок. Такую невнимательности и невоспитанность в отношении давших ему жизнь Такуми осуждал. Причем делал это тихо и упрямо, приводя на обязательные семейные торжества силой, не брезгуя даже помощью транквилизаторов и снотворного, вступив в этом отношении в сговор с отцом Хакару, младшая сестра которого была одной претенденток на роль его будущей супруге. Правда, этим выбором была занята мать Юкио, а потому он не интересовался самим процессом, справедливо полагая, что когда родительница утвердится в своем выборе, ему сообщат. Отношение же Хакару к вопросам продолжения рода было, мягко говоря, равнодушным. Несмотря на все старания его отца пристроить несносное чадо. Что касается, его матери, то тут Такуми ничуть не удивился – по его подсчетам это был уже четвертый раз. Когда игла вошла в вену, доктор непроизвольно дернулся, хотя обычно работа с центральным катетером, который вставляли, чтобы избежать излишней нагрузке на кожу, при большом количестве уколов, была самой безболезненной.

- С математикой, - свободной рукой, Юу поправил на носу сползающие очки, - у меня всегда было отлично. И могу напомнить тебе, что именно по моим лекциям ты сдавал свои перезачеты за первые года обучения, поэтому говорить такой с твоей стороны было еще большей логической ошибкой, чем указанный тобой мой просчет касательно разбивания одного вопроса, суть которого была «почему ты приехал раньше?», на три составляющие и еще одно в дополнение – о состоянии здоровья, потому как рассматривал его как причину твоего раннего возвращения. Но, если причина всего лишь в том, что ты снова не желаешь исполнять свой сыновий долг, буквально убегая от матери, с которой ты видишься очень редко – то все в порядке, - Юу неодобрительно поджал губы. Усталость, скрытая за косой улыбкой от него не укрылись, так же как и явное нежелание поднимать эту тему сейчас. Но, ничего. Немного попозже, когда он будет в лучшем состоянии, он все равно выяснит все обстоятельства. Сейчас же Юу разрывался между двумя, если не тремя противоречивыми желаниями. Одним было немедленно осмотреть руку альбиноса, но это было затруднительно из-за необходимости не двигать рукой при переливании, а так же – из-за сниженной чувствительности и подвижности собственных пальцев. Вторым было желание заснуть, отложив тем самым разборку на час или полтора. (в том, что он проспит больше, Юу сильно сомневался) Но, после силовой терапии и нынешнем переливании крови, он чувствовал себя все лучше и лучше, а это было хорошим знаком. Третьим было постыдное желание вывалить на голову и плечи нежданно вернувшегося друга все свои проблемы и переживания, но тут Юу себя сдержал – поступить так было признаком слабости и трусости. Доктор внимательно проводил взглядом тянущийся к его вене шнур, потом так же внимательно смерил взглядом альбиноса. Снова вздохнул, сдаваясь.

- Если ты заговорил про бегство, это значит что мне нужно начать с пропажи образца? – он пошевелился, оперевшись рукой о постель, попытался полусесть на кровати, опираясь спиной, - Хорошо. Итак, какие аспекты ты бы хотел узнать? Дата тебе известна. Факты тоже. Ты хочешь знать детали или может то, как идут поиски? Или – исключительно научную подоплеку дела? Или – подробности моей сегодняшней встречи с ней?

К шуму крови в ушах можно прислушиваться до бесконечности. Есть в этом что-то от рокота накатывающихся на берег волн, когда звук прибоя поднимает из твоей души что-то древне и могучее, тревожное и спокойное одновременно. Юу размеренно дышал, вслушиваясь в собственное состояние, буквально ведя про себя отсчет, как ведется он при запуске ракет на космодроме. Биологические секунды текли, складываясь в ритмы. Как же хотелось, прикрыв глаза отключится от этого мира, слушая поразительную симфонию из шума собственной крови и ритма сердца. Однако, подобные расслабления сейчас были более чем не кстати, и потом – он почти слышал как раздражается альбинос, никогда не любивший нотаций. Которые при его характере и поведении были неизменной составляющей его жизни. Собственно, началось все с раннего детства, когда взрослые или более воспитанные дети на семейных собраниях делали лису замечания, после которых отец Хакару, извещенный об очередной выходке Гина проводил собственную воспитательную беседу. А поскольку методы воспитания у Хакару-доно были весьма традиционными, юный наследник семьи выходил от отца злой и с красными ушами, однако и после этого не начинал вести себя подобающе. Сам Юкио, несмотря на то, что они были друзьями, свого беспутного товарища никогда не покрывал, хотя бы потому что именно он был старостой в группе, а так же старшим по учебной работе в потоке. Он по мере сил своих всю жизнь пытался воспитать из Хакару примерного японца, но успеха так и не достиг. Хотя бы потому, что большинство его замечаний всегда пропускались мимо ушей.

- Хорошо, тогда я начну по порядку, постепенно расширяя собственное повествование дополнениями, - он перестал дуться, зато нашел новый объект для возмущения. Это была вытащенная сигарета. Такуми подавил тяжелый вздох – бороться в этом отношении с Гином было то же самое что кричать на океан или же выписывать ордер на орест для ветра, то есть – совершенно бесполезным занятием. Он миллион, если не больше раз, просил не курить в его квартире, его кабинете, лаборатории, или просто помещении, в котором не стоит значка разрешающего курение. Он повторял эту просьбу монотонно, прятал оставленные сигареты, пропускал их через бумагорезку, но альбинос продолжал курить. На него не действовали даже знаки предупреждения о возможности взрыва из-за нахождения в воздухе горючих газов или же продуктов легковоспламеняемых. А Юкио… Юкио задыхался, включал вытяжку и ионизирующий воздух кондиционер, чтобы избавится от въедливого запаха табака, - И так, отвечая на твой вопрос – ты, конечно же, в курсе, что мы проводили опыты, подтверждающие теорию расходящихся миров, вытекающую из теории струнного происхождения вселенной и теории множественности пространств, которую ввиду последних открытий в квантовой физики признали жизнеспособной? – как всегда, в порыве возможности говорить на любимую тему, Такуми начинало заносить в дебри высокой науки, говорить про которую он мог долго, - Итак, опыт завершился удачей две недели назад, когда мы наконец-то собрали окончательный вид установки, позволяющий преобразовывать пространство нашего мира в подпространственную материю именуемую Системой, и открывать проход порядка пяти микрон в совершенно иное измерение. Ты наверное хочешь спросить, каким образом это связано с образцом AZ12? Она была основным ключом, позволившим сделать это открытие, поскольку именно во время ее входов в Систему мы обнаружили ряд возмущений, ориентируясь на которые и смогли получить частицы совершенно чужой нашему миру материи. И именно во время одного из наших опытов она сбежала. Установка в то время была не готовой и нестабильной, в результате сбоя ее работы в Центре выключило всю электроэнергию, а за то время пока включился запасной генеретор и перезапустилась система безопасности, все электромагнитные замки раскрылись, в том числе и их камеры, где она содержалась. Поэтому нет и записей с камер наблюдения. Расследование же показало, что к побегу она готовилась изначально, потому как за ту минуту что был выключен свет вышла из комнаты и оглушила охранника, - он перевел дух, облизывая пересохшие губы, - Оглушила охранника стойкой от капельницы с препаратами. После этого она взяла его куртку и его идентификационный номер с картой прохода, что позволило ей на одном из лифтов подняться наверх. Пока мы восстанавливали систему, было поздно – ее заметили на камере когда она уже была в холле университета. – Юу, закашлялся и снова перевел дух, - Принеси мне воды пожалуйста и что-нибудь тонизирующее. После этого я продолжу.

Кто бы что не говорил про него, Юу всегда был очень внимательным собеседником, стараясь поддерживать беседу, менять русло разговора и максимально четко и полно отвечать на поставленные вопросы. Занудством он это не считал, особенно если дело доходило до важной информации, как сейчас. Знать что твориться в научном Центре, Хакару несомненно лучше. И Такуми предпочитал сам рассказать другу все, что знал сам, чем тот бы получил непроверенную информацию, которая пройдя не одни руки и инстанции, окончательно бы перестала быть достоверной. Вот и сейчас, методично и максимально кратко ответив на интересующую альбиноса тему, он пожевал губами, думая как лучше построить изложение дальше. По всему выходило, что нужно рассказать саму подоплеку образца, и он знал, что то, что он скажет, китайца может не обрадовать. Впрочем, продолжать он пока не собирался - горло пересохло, каждый глоток отзывался неприятным стягивающим ощущением, словно бы он вдруг решил проглотить наждачную бумагу. А его просьбу принести воду пропустили мимо ушей.

- Хакару, - темные глаза укоряюще смерили альбиноса с ног до головы и остановились на сигарете, табак из которой сейчас мелким крошевом оседал на его ковре, - Я знаю, что забота о ком-либо чужды твоему мировоззрению и жизненным принципам, но моя просьба принести мне воды была все же не из-за каприза и желания заставить тебя за мной поухаживать. Это было сугубо практичное предложение, на взаимовыгодных условиях, - Такуми немного обиженно поджал губы. Не то, что его задевало то, что Гин проигнорировал такую простую просьба, прекрасно зная увлекающуюся натуру ученого, которую сейчас образец интересовал куда больше физического состояния доктора, но все же были же у него (должны были быть!) хоть какие-то сентиментальные привязанности к нему, типа беспокойства о физическом состоянии организма, раз уж они громко именовались друзьями? - Я не могу сам сходить за водой, в тоже время не могу продолжить рассказ, потому как говорить мне тяжело, - и это было правдой, потому как голос японца сейчас более напоминал каркающий хрип, - То есть - ты приносишь мне воду, а продолжаю процесс информирования. И отвечу сразу - вины персонала, как бы мне не хотелось найти виновных, все же нет. Перебоев с электричеством до этого не было, да и мы не особо о них волновались, имея в запасе два аварийных генератора. В тот раз мы не рассчитали, что включенная на полную мощность установка вызовет замыкание, и уж тем более что оно отключит основную станцию. К тому же - до включения аварийного питания всего неполная минута. Мы не предполагали, что образец может иметь собственные мысли, но в ее комнате были найдены не неопровержимые доказательства того, что к побегу она готовилась, выжидая момента. Всему виной стало удачное стечение обстоятельств... Не более. Сотрудники были проверенны не один раз, и потом - к разным уровням у всех разный доступ. В одном отделе могут совершенно не представлять, чем занимаются в другом, а многие считают, что минус третьего и минус четвертого этажей вообще нет, потому что их карты доступа открывают им панель передвижения, на которой только два подземных этажа. А AZ12 содержалась на самом нижнем этаже и доступ к ней имели лишь сотрудники, уже много лет и не в первом поколении работающие на клан.
Он хотел продолжить еще, но закашлялся, закрывая рот свободной ладонью. Катетер с кровью натянулся, отзываясь ноющей болью в жилах. Дыхание с хрипом срывалось с губ - все же зря он столько говорил с пересохшим горлом. Ему был нужен отдых.. много отдыха. Юу бессильно откинулся на подушку, закрывая глаза - сквозь него текла Сила, но этого было мало. Постепенно, он выкачивал из альбиноса ее, заполняя внешний резерв, но чтобы восстановить внутренние силы требовалось куда больше времени. Эта пустота внутри.. она вызывала слабость куда больше, чем нехватка крови.

Дыхание выравнивалось медленно, но как только он лег и расслабился, сразу стало легче. Собираясь с мыслями, он проваливался в темноту, хотя нить разговора не терял. Все же, прав порой бывает Хакару - увлекаясь, он забывает следить за своими жизненными показателями, пренебрегая порой самыми простыми правилами, однако - кто говорит увлечение, а кто целеустремленность. И вопросы, требующие ответов, помогали держать себя в руках, строить мысли логически, не позволяя сознанию расползаться в бессмысленную кашу только потому, что физическое состояние его тела сейчас было не самым лучшим.
- Снова необоснованно, - вышло по-детски обиженно. Такуми прикрыл глаза и отвернул голову, не желая смотреть на альбиноса. Он все еще был несколько обижен на него за невнимательность, но понимал, что требовать еще большего, чем уже получил - глупость, а капризы свойственны только людям нерациональным, которые ввиду своей натуры не способны принимать взаимовыгодные решения, наиболее логически объясняющие причины тех или иных поступков. С Хакару следовало быть логичным - доводы разума он всегда воспринимал лучше остальных, и порой (особенно в бытовых вопросах) был куда продуманней самого Юу, - Я мог говорить, а значит - информировать. Я очень многое должен тебе сказать, а потому терять время - глупо, учитывая, что у любой момент я могу потерять сознание, если не справлюсь с собственным телом, которое и сейчас настаивает на отключении деятельности мозг, с перенаправления основных усилий с умственных, к регенерационным.

Выдав эту тираду, чем еще больше повредил своей гортани, Юу успокоился и даже самостоятельно смог снять очки. Когда китаец вышел, он позволил себе вздох и гримасу боли - держать лицо перед собеседником, когда начинается отход от действия анальгетика сложно - руки, плечи и грудь горели огнем, ныли. От боли хотелось кататься по кровати, но он стоически терпел, думая лишь о том, что наверное, стоит вколоть морфий. Круги перед глазами стали ярче "Без воды человек может прожить трое суток" - как отстраненно думал доктор, прислушиваясь к звукам на кухне. Тело было умнее - пережидать болезненный процесс восстановления было лучше в отключке, но... ему еще столько стоит сказать. Он закашлялся, прикрывая рот ладонью, а когда открыл глаза, увидел над собой отчего-то недовольное лицо альбиноса. Брови поползли вверх, но спросить, что не так он не успел, так же как взять стакан.
- Хакару, не нужно, я ... в порядке, - удивление было сильным. Чтобы не любивший вторжение в личное пространство не меньше самого Юкио, альбинос добровольно решил помочь ему справится со стаканом... Чужое присутствие накрыло с головой - любой тактильный контакт укрепляет Связь, а Такуми уже, для экономии собственных сил и сил альбиноса успел подстроить свой биоритм под его - дыхание, сердцебиение, мелкие движения типа глотательного рефлекса. Синхронизация давала преимущество, но от прикосновения к себе он едва не отшатнулся - слишком болезненные воспоминания вызывали в нем эти размеренные толчки Силы...
- Спасибо, - Юу улыбнулся как можно благодарнее, снимая с Лиса обвинение в отсутствии заботливости. Столь широкий жест, как помощь он оценил. Обхватив стакан поверх пальцев Хакару, японец наклонил стакан, неторопливо выпивая его до дна. Холодная вода была свежей и вкусной, - Да, мне намного лучше.
Выпустив стакан, он откинулся обратно. Темный взгляд зацепился за одну из фотографий. Нестерпимо ныли руки.
- Хакару, ты можешь снять капельницу - там уже почти ничего нет, - он на минуту замялся, но все же добавил, - и вколоть мне морфий? - губы плохо слушались, а еще перед глазами плыло уже не только от общей дурноты, - Анальгетик уже не действует, я... я не могу ни о чем думать. Пожалуйста, я прошу тебя.

Равная доля трагизма, сочувствия, лицемерия, жестокости и цинизма. В мире все просто. Темные глаза доктора остановились на пустом стакане. По его прозрачным, стеклянным бокам равномерно скатывались прозрачные капли. Внезапно стало интересно - какой на самом деле была эта вода? Простой, минеральной, с газом... Мучимый жаждой, он выпил ее так быстро, что не заметил. После питься осталось странное ощущение – казалось, вода не утолила жажду, а просто вся, без остатка впиталась в его пересохшее небо, горло, стала некой слизью, сквозь которую следующий глоток уже не проходит, из-за чего вся остальная масса просто оседает на дне желудка - тяжелым камнем. И чем больше накидаешь в него камней, тем сложнее будет подняться... Горящая тяжесть рук, горячая сухость горла. Губы снова пересохли, став похожими на переспелые гранаты - чуть тронешь их сухую, чешуйчатую кожу и они лопнут, исторгая из себя ядовито-кровавые брызги похожих на капли зерен.

- Я знаю, что это наркотик, - белое лицо над собой кажется салфеткой, на которой рассыпали гранатовые зерна, выкладывая очертания носа, губ, глаз... Он хорошо обдумал, прежде чем просить о подобном шаге, потому как иначе это было бы просто бредом воспаленного сознания, - И поэтому прошу его ввести именно тебя, и анальгетик, что я принимал до этого уже был на основе опиатов. Доза должна быть точной и небольшой. Кубика три, не больше - это приглушит боль и напротив, окажет стимулирующее действие на мозговую деятельность. Можешь ввести мне еще какое-нибудь стимулирующее нейроны, но не переборщи и, - Такуми чуть вздохнул, и перевел взгляд на аптечку, - не лекарство от Альцгеймера. Я не хочу, чтобы у меня взорвался мозг, - новый вздох. Хакару будет злится на него за то, что сейчас он ведет себя словно ребенок. Правда, ребенок взрослый, которого оставили с младшими детьми, и которые их теперь поучает об устройстве вселенной лишь потому, что он знает, что дважды-два равно четыре, а они нет.

- Ладно, извини, - как всегда когда он пытался справиться со своим характером, или волновался, отчаянно начала чесаться переносится, но "поправить очки", скрыв тем самым это действие, да и совершить его, не было никакой возможности. Руки отказались слушаться окончательно, Думаю, морфий - это действительно несколько слишком. Я просто приму еще одну дозу анальгетика, и мы продолжим. Касательно побега образца ты узнал все что хотел, или еще что-то? - ученый чуть нахмурился, вспоминая уже сказанное, - Про препараты я тебе не говорил?

Иногда становилось интересно, нестерпимо интересно знать, зачем он ведет такую жизнь. С такой же нетерпимостью ему хотелось порой открыть рот и сказать не очередную правильную, логичную вещь, с которой даже белой лисе будет сложно поспорить, а какую-нибудь глупость. Такую несусветную, чтобы даже не поверили, что это он сказал. Или просто высказать всем сочувствующим, любопытствующим, сопереживающим и завидующим, своим родителям, друзьям, коллегам - всем, в каком аду он проживает каждый свой день и сколько ему нужно сил для того чтобы снова не сорваться в пропасть беспросветного отчаянья и ужаса. Болели плечи, болели и отказывались слушать руки, грудь, спина, легкие, болела душа, истекая кровью от премерзкого ощущение тепла и защищенности, что давала любая, пусть даже временная связь. Напоминание, словно фантомная боль в отсеченной руке, подобие, манит похожестью, шепчет что все может быть по-прежнему, как раньше, как с... Его призраки смотрели на него пустыми глазницами, а он не мог сейчас, смотря в лицо человеку, который его спас однажды и спасал сейчас, сказать за это спасибо даже в глубине души. Не мог и все. Это было трусостью, перекладыванием ответственности на чужие плечи, но это было именно так. Он был слаб и знал это. Слаб в том, что приняв решение не жить, продолжает это делать, потому что никак не наберется смелости для того, чтобы нарушить один-единственный приказ. Первый и последний в его жизни. Такуми грустно вздохнул и пошевелился.

- Я не понимаю твоих шуток, Хакару, - темные глаза внимательно всматривались в белое лицо, ища подвох. На его взгляд в просьбе и мотивации не было ничего удивительного, однако тон голоса альбиноса его насторожил, потому как за ним обычно следовало нечто неприятное. Ожидание его оправдались полностью - Хакару решил в очередной раз выбить его из состояния равнодушия, безразличия в выборе и к собственной жизни. На этот раз не ядовитыми словами, а очень просто - болью. Дыхание сразу перехватило - от давления на грудную клетку истерически зашлось сердце, слиплись легкие, а кожа... казалось она расползается сама собой. Такуми прерывисто вздохнул и сжал зубы, обхватывая непослушными пальцами за запястье давящую руку, - Хакару, мне больно. Хватит. Прекрати пожалуйста, - альбинос отстранился, но доктор был не уверен что это все от его сбивчивого свистящего шепота. Узкая спина маячила перед глазами, в проходе, вызывая смешанное чувство - злость, равнодушие, отрицание, желание откровенности. Было мерзко на душе как никогда.
- Он в нижнем ящике моего рабочего стола, пластиковый контейнер. И возьми от туда только морфий, - вышло сердито и напряженно, а сам японец, перевернулся на бок, поворачиваясь к альбиносу спиной - видеть его, пусть даже силуэт или только макушку, не хотелось до одури. А грудь все еще саднило.