Найти общий язык с Чияки было невозможно, находиться рядом просто необходимо, раздираемый противоречиями Кё сбежал под первым же благовидным предлогом, чтобы побыть, если не совсем одному, то хотя бы отдельно от новоявленной Жертвы. С момента их встречи апатия, захватившая юношу после того, как Ори уехал, рассосалась, ещё вчерашние проблемы будто бы полностью решились и жизнь вот-вот должна была войти в новое, пока ещё неизведанное русло.
Оказавшись, наконец, наедине с самим собой, без уличной толпы, снующих по коридорам школы однокашников и Чияки, юноша в растерянности прижался спиной к двери. В голове Докушинко роились вопросы, казалось, он просто контужен обилием впечатлений и переполняющих его чувств. Без необходимости что-то из себя изображать и как-то сдерживаться, он тут же почувствовал усталую напряжённость последних дней. Слепое счастье, а чувство, гревшее его изнутри, действительно было похоже на счастье, никуда не ушло, но без Сакано обратилось во что-то тоскливо царапающееся в груди.

Разувшись и сняв с себя грязную одежду, Докушинко пассивно подумал о прачечной и отправился в душ. Оттуда уже чистого и заметно посвежевшего мальчика вытащил телефонный звонок. На самом деле, Кё был далеко не против пообщаться с любым из своих новых знакомых, будь то музыкант Джин или Такуми, обещавший подучить в плане Теории Силы, он был бы даже рад услышать Ноеру, хотя внутренне почему-то надеялся увидеть имя Чияки на дисплее, но звонила Нами, отношения с которой за вчерашний день заметно усложнились.
С легким недовольством отметив и подавив чувство, остро напоминающее ревность, Кё без колебаний нажал на кнопку вызова. Юноша отдавал себе отчет в том, что Нами сама по себе ни в чем не виновата, она отказала Чияки и вряд ли что-нибудь знала о том, что они Пара. Её звонок никоим образом не мог быть связан с павлиноподобным Жертвом, девушка звонила именно ему.

Телефонный разговор с Ранмару Нами:
- Здравствуй, Нами-чан, - довольно бодро произнёс юноша, убирая влажные пряди с глаз. - Я узнал, - с улыбкой в голосе ответил он, потревожив мышку ноутбука, чтобы посмотреть время. Никаких срочных дел, у Кё не было. Такуми точного времени не назначил, так что юноша вполне мог себе позволить позвонить ему уже после встречи с ушастой девушкой. - Да, помню. Ты атмосферно его описывала.  Я вполне свободен, так что с удовольствием встретился бы там с тобой, если бы знал, где это и во сколько ты там будешь, - рассчитывая, что его намёк был понят, Кё достал ручку и подготовил тетрадь, в которой можно было написать адрес.
- В принципе, я уже через минут пятнадцать буду готов выйти, живу я в общежитии "Пяти Солнц", так что сама прикинь, сколько понадобиться времени, чтобы на такси добраться до твоего магазина, - вильнув хвостом, Докушинко с неудовольствием обнаружил его мокрым и рефлекторно отряхнул, рассеивая влажные капли по всей комнате. - Блин... - сквозь зубы буркнул юноша, растирая образовавшийся на месте записанного адреса чернильный подтек. - Это я не тебе. Тогда до встречи?

Кё задумчиво рассматривал короткими гудками пикающий телефон. Несмотря на то, что встреча была уже назначена и в целом желанна, определиться со своим отношением к ней он пока не мог. Чияки рассказавший о том, что любит Нами-чан, что признавался ей в любви и что был отвергнут, усложнил его отношение к девушке, к милой, красивой, но сложной девушке, рисующей чибиков и играющей на скрипке. Для Кё образ Нами как бы мысленно раздвоился. С одной стороны это была возлюбленная Чияки, с другой девушка, которая пригласила его в своё тайное место. Но во всем этом вины Ранмару не было. Во всем этом был виноват Чияки со своими страданиями по поводу утерянной любви.
"Не буду об этом думать", - решил Кё, отбрасывая телефон на кровать. Он говорил, что может выйти в течение минут пятнадцати. Для этого ему нужно было начать сушить собственные волосы уже сейчас. Сегодняшний день обещал быть насыщенным и вполне возможно ему предстоит ещё не одна встреча. Кё знал насколько важно первое впечатление. Даже то "первое", которое первым уже, по сути, не является.

Через четырнадцать минут и тридцать секунд Кё выскочил на улицу, едва не сбив по дороге какого-то зазевавшегося прогульщика. Он не подумал вызвать такси, поэтому сильно рисковал опоздать, но учитывая, что пропуска через ворота школы у него всё ещё не было, без заранее вызванного такси было даже проще. Характерно желтая машина, выжидающая за территорией школы, могла привлечь слишком много внимания. Попасться же на побеге именно сегодня не хотелось особенно сильно. Именно сегодня его должно было ожидать много событий. По крайней мере, на это Кё сильно рассчитывал.

До место встречи ушастый добрался с заметным опозданием. По крайней мере, с заметным для него. В конце концов, час пик никто не отменял. Нервничая он, тем не менее, довольно весело поболтал с таксистом. Такие встречи ему особенно нравились - встречи с людьми, которые его совершенно не знали, и которых совершенно не знал Кё.  Докушинко слушал рассуждения довольно пожилого уже таксиста о современных нравах и порядках, о собственном сыне уже тридцатый год сидящем на шее, о пенсии, которая не за горами, потому что сын вот-вот окончит университет, получит то ли степень, то ли должность и сам начнет помогать отцу, и вежливо улыбался. Он согласно кивал на слова таксиста о том, что родителей нужно слушаться, что образование главнее всего, что в юные годы особенно важно не потерять зря время. Слова таксиста его ни капельки не напрягали, несмотря на то, что он прогуливал занятия, практически не общался с отцом и действительно был намерен как можно больше времени потратить зря на интересные встречи и знакомства, на себя, на свою жизнь.
- Вот тут, пожалуйста! - заметив в окошко машины девушку, прервал монолог таксиста Кё, сразу же выскакивая из машины. За проезд он заплатил немного раньше.

- Каждый раз после нашей встречи ты меняешься, - произнёс Кё, заглядывая в лицо девушки. Как он так сходу её узнал, оставалось загадкой даже для него самого. Впрочем, ему так даже больше нравилось. - Из-за этого у меня ощущение, что каждый раз с момента последней нашей встречи проходит очень много времени. Здравствуй, Нами-чан, - ещё раз, но уже лично поприветствовал юноша Ранмару. - Хорошо выглядишь, - добавил он, рассматривая довольно несуразный на его взгляд, но милый наряд, - но немного потерянно. Что-то случилось? - бровки юноши сошлись на переносице, обозначая складку.
- В тебе что-то изменилось, - задумчиво добавил Кё, прислушиваясь к своим ощущениям. Ещё вчера от неё исходило какая-то болезненная пустота. Сегодня рядом с ней он чувствовал постороннее присутствие, отторгающее его, как бы заставляющее его держаться в стороне. - Нами-чан, так у тебя Боец! - с удивлением и заметным облегчением произнёс Кё. - Хорошо. Я думаю, что это хорошо. А ты?

- Опять это "-чан"?! - возмущенно выпалил юноша, прижимая покрасневшие ушки к голове. «Ну что это такое?!» - он такой весь красивый и стильный смотрел на Нами с немым укором. Не то, чтобы Кё жаждал от неё комплиментов или какого-то особого внимания, но и совсем не хотел, чтобы она относилась к нему, как к ребенку. – Между прочим, я совсем не маленький, - фыркнул Докушинко, высокомерно задирая аккуратный носик. – Или как-то так… - он улыбнулся, показав ей кончик розового язычка. – Черт с тобой, называй, как знаешь. Хотя предупреждаю, от “-чан” я мягко говоря не в восторге.
Он строго посмотрел на девушку не согласный, как с заявлением, так и с, как ему показалось, упадочническим настроением. Кё вздохнул, прикрывая глаза. «Она всего лишь один день проходила крашенной и тут же решила, что от этого никаких перемен ждать не стоит. Дурочка что ли?» - беззлобно подумал Докушинко, решая, а не напомнить ли красавице о том, что именно за тот день, когда она перекрасилась, многое в её жизни поменялось. И, наверняка, снова поменялось, когда Нами перекрасилась обратно.
- Глупо считать, что внешность не влияет на твою жизнь, - произнёс Кё, смягчая свои слова улыбкой. – Не поверю, что твоя перемена во внешности произошла незаметно для окружающих и никак не отразилась на твоей жизни. Но, видимо, тебе просто не понравились те перемены, нэ? – конечно, он не мог утверждать со стопроцентной уверенностью, но с малый лет, умея пользоваться в общении своим внешним видом, прекрасно знал, как сильно перемены в нём могли повлиять на ход беседы или развитие знакомства. – На мой взгляд Нами-тян с белыми волосами очень-очень милая, но не совсем настоящая, и от того немного холодная, поэтому сейчас мне кажется, что ты чуточки ближе, - он вновь улыбнулся, внимательно следя за выражением её лица.
- Понимаю… - возможно, слишком буквально воспринимая её слова, ответил Кё, слегка нахмурив светлые брови. – У меня так постоянно происходит. Тебе просто нужно прекратить искать. Расслабиться и заняться чем-нибудь другим. Из-за угнетающих мыслей ты не найдешь нужный тебе предмет, даже если он находится у самого твоего носа.
Какая-то тень прошлась по её лицу, но, не имея возможности заглянуть в мысли Нами, Кё решил просто на них не заморачиваться. Конечно, намного проще бы было, если бы она не отмахивалась от своего Бойца, как от назойливой мухи. Тогда бы слова Чияки о том, что он её любит, можно было бы забыть. Сейчас же, пока девушка не воспринимает в серьёз свою Пару, всё ещё оставался риск возможности развития их отношений в романтическом плане. Кё не хотелось психовать по малейшему поводу, но он чувствовал, что такой вариант развития ситуации его не устраивал.
- Нами… - он произнёс её имя тихо, слегка коснувшись щеки ладонью, чтобы привлечь к себе внимание. Нами-чан была такой милой, когда говорила всё это. Она так очаровательно насупила носик искорчила рожицу, что это не могло не улыбнуть, но всё же Кё был с ней не согласен. – Я не стану надоедать тебе «скучными заморочками». Для этого я, пожалуй, слишком мал и не понимаю, что у тебя случилось, хотя вижу, что ты запуталась, - вступление показалось длинным, но он не знал, как перейти к основной части, как донести до девушки не только свои мысли, но и чувства.
- Мы не люди, - произнёс Кё так, словно бы это объясняло всё-всё-всё. - На самом деле, полностью я это понял только вчера или даже сегодня утром, и одно это понимание очень многое изменило. Ты говоришь так, словно тебе нужно сделать сложный, жизненно важный выбор, так словно ты собираешься за него выйти замуж, так словно, ты рассматриваешь его, как отца своих детей, но дело в том, что ты ничего не выбираешь и он просто твой Боец, - Кё не знал и не мог знать, что у Ранмару Природный Боец. Он просто сделал слепое предположение из слов девушки. Предположение, в большей степени основанное на собственном опыте, чем на каких-то ощущениях.
- Я не думаю, что он должен тебе сразу нравиться или быть принцем. Мне кажется, что само по себе понятие предназначение несправедливое, но имеет смысл. Разве не об этом все мечтают, встретить 'того самого' единственного, неповторимого, самого важного человека? В жизни мы часто убегаем от учебы, работы или отношений. Тут бежать бессмысленно. Для кого-то это ненормально, а я рад. Я всю жизнь избегал чего-то, постоянно что-то бросал, а сейчас, даже если мне не понравится, даже если я захочу убежать, я не смогу. И это решено не родителем, не посторонним человеком, который точно также не имеет никакого выбора и даже не мной. Это просто жребий. И от этого становится легче, - сам того не ожидая Кё сказал много. Намного больше, чем собирался, намного больше, чем понимал сам. Слова практически лились самостоятельно, независимо от Кё, и с каждым тезисом мальчик внутренне кивал: "Да, это именно то, что я хотел сказать".
- Прошло совсем немного времени, но я уже мог бы сказать, что люблю свою Жертву. Если бы это был бы вопрос человеческий отношений, наверное, я бы убежал от этого, -  ухмыльнулся юноша, который именно так и сделал 'тогда', несколько дней назад. - Понимаешь, совсем недавно я был напуган тем, как сильно влияет на меня посторонний человек. Когда же обнаружилось Имя, я сказал себе что-то вроде "вот почему, а я волновался". И знаешь, всё встало на свои места. Я ревновал, я и сейчас ревную, но если раньше это чувство меня пугало, теперь оно мне понятно. Не нужно обесценивать это, Нами-чан, - твёрдо глядя в глаза девушке проговорил юноша. - Не нужно пугаться и бежать. Это просто так есть. Ты ВС, у тебя Боец и это не то что можно исправить, как досадную ошибку, это часть твоей жизни, то что делает тебя Ранмару Нами.
Как только Кё договорил, ему стало немножко стыдно за то, что он откровенно навязывает неприятную для девушки тему. Докушинко упрямо поджал губы. В его словах и поступках всё ещё таился страх потерять то хрупкое понимание собственной действительности, которое устоялось сегодня утром. Ему казалось, что они с Нами очень похожи, только в отличие от него она пытается спрятаться и убежать от действительности - именно то, что юноша сам себе запретил делать с момента переезда в Токио. Он знал, что рано или поздно действительность накроет, и удар от этого будет сильнее чем, если принять его сразу, поэтому он позволил себе дать совет.
- Извини, Нами-чан. Приняв твои слова про 'обыкновенных подростков', я позволил себе лишнее. Пойдём, мы и так из-за меня опаздываем. Надеюсь, эклеры можно купить по дороге?

- Так-то лучше, - радостно улыбнулся Кё в ответ. Он был доволен результатами своего монолога. По крайней мере, в большей его части. Те вопросы, которые все ещё вызывали у него какое-то внутреннее возражение, можно было упустить. Так даже лучше, но он не был уверен, что сможет удержаться. - Я рад, что для своих целей ты выбрала именно меня, - с лёгким оттенком снисходительности, свойственной человеку, которого баловали вниманием, добавил юноша. Сейчас его даже немного забавляло, что он видел в Нами какое-то отражение себя самого. Правда, всё равно она в большей степени выбирала иное поведение одновременно более холодное и честное. "Может, обожглась недавно".
- Хм... - спокойно отвечая на повисшую в воздухе реплику, Кё предпочёл не обращать внимания на то, что Нами резко оборвала свой монолог и сделала паузу, - по-моему, ты всё усложняешь и слишком много отдаешь внимание "нормальности". Зачем? Что хорошего в том, чтобы быть абсолютно нормальным?! Что хорошего в том, чтобы ничем не отличаться?! Не понимаю... - неожиданно для себя он ступил на зыбкую почву, на которой не чувствовал себя уверенно. В шуточном тоне проявились нотки откровенного напряжения. В словах Ранмару он услышал своего отца, раз за разом требующего от него, казалось бы, невозможного - покрасить волосы, носить линзы, избавиться о приобретенного в Европе мировоззрения и стать нормальным. Раньше Кё не понимал, чем отец был недоволен, теперь не хотел делать этого из принципа. Да, для него было важным, чтобы глава семейства принял его, но юноша хотел, чтобы он принял его несмотря ни на что. Вот такое вот глупое подростковое желание.
- Именно это - помешанность на нормальности - в Японии я не любил больше всего, - тихо добавил юноша, дернув хвостом. "Ненавижу это место. Может быть, просто не стоило сюда возвращаться". На мгновение его взгляд углубился в себя, а руки так сильно сжались в кулаки, что побелели костяшки пальцев. - В любом случае, именно ты Жертва и тебе решать, поэтому не загружай себя тяжелыми мыслями. Решение рано или поздно придет само, а пока можно наслаждаться тем, что есть, - на выдохе продолжил он и пожал плечами. Тяжелые мысли не отпускали. "То ли ещё будет, когда отец узнает, кто моя Жертва", - немного зло усмехнулся малчик, отвернувшись в сторону под предлогом любования пейзажем.
- "Его", - автоматически поправил Докушинко. - Извини, вопрос "нормальности" для меня болезнен. К тому же такая Природная Пара добавит проблем. Моя семья ни за что не примет подобные отношения, - Кё через силу улыбнулся и, взяв её за руку, потянул за собой в заданном направлении. - Нами-оне-чан, я хочу эклер. Ты обещала меня угостить, - громко и задорно объявил мальчик, неумолимо приближаясь столь ярко описанному магазину.
- Я совсем не искренний. Я только учусь этому, - тихо добавил он уже разглядывая витрину, после того ткнул на какое-то угощение с капризным заявлением "хочу". - Прости, я хотел тебя утешить, а получилось только грузить. Считай, это только для того, чтобы ты не считала себя одинокой в трудностях.

Он совсем не хотел этого – напрягать Ранмару, цепляться к каждому её слову, переворачивать с ног на голову, но именно так выходило. «Конечно, она говорила о другом. Я понимаю, но…» - юноша не глядя смотрел в витрину, пытаясь справиться с собственными, в конец смешанными эмоциями. Ранмару нравилась ему. Правда, очень нравилась. Но согласившись на встречу сегодня, одевшись и выбравшись на улицу, Кё хотел не только увидеться с едва знакомой ему девушкой. Он хотел знать, что случилось вчера между Нами и Чияки.
В витрине можно было разглядеть отражение девушки – рыжее облако волос с двумя белыми пятнами-ушками. Кё никогда не стремился говорить искренне, он не умел начинать такие разговоры и не был уверен в том, что сможет их поддерживать. От желания выговориться едва заметно подрагивал хвост, но юноша боялся: спугнуть Нами, не получить отклика, быть высмеянным. Она нравилась ему и он считал, что понимает её, но всё-таки не мог быть уверенным в этом на все сто процентов. Кё прекрасно знал, что людям очень нравилось обманываться. Вдруг его сходство с Ранмару всего лишь вымысел. Вдруг он принимает желаемое за действительное. Вдруг…
«Я ужасен…»
Рука Ранмару оказалась прохладной, но это была приятная прохлада. Её хотелось как можно дольше держать в своих руках, согревая своим теплом. Кё был уверен, что хорошие люди не должны грустить. Жизнь хороших людей должна быть наполнена светом и улыбками. Особенно если речь заходила о хорошеньких девушках. Он не был слишком наивным и понимал, насколько это невозможно – быть всегда счастливым, - но это совсем не меняло того факта, что ему хотелось, чтобы было именно так. Его ушки горели от мыслей, слов, поведения. Ему было стыдно и он ничего не мог с этим поделать.
События последних дней действовали на него как хмель, добавляя смятения в и без того беспокойную душу мальчика. В кой-то веки в том, как юноша ощущал мир, не было темных, но где-то за гранью этого мира оставались родители, семья, долг, реальность. Он собирался жить с парнем, но не представлял, что это под собой предполагает. Он не представлял как это совместить с планами на будущее. Он вообще плохо представлял себе будущее. Но от этого – от равнодушия к завтрашнему дню, от веры в Чияки, от ревности к Нами, от её прохладной руки, теребящей его кошачье ухо, - становилось хорошо.
- Не откажусь, - подтвердил Кё, мазанув по стеклу витрины пальцем. В душе было тепло и по-прежнему стыдно, но Докушинко отбрасывал это чувство. Ему было шестнадцать, у него нашлась Природная Жертва, он, кажется, влюбился и сходил с ума. И всё это было так… необычно, странно, фантастически! Кё хотел поговорить об этом, хотел поделиться своими впечатлениями с тем, кто хоть чуть-чуть его может понять и Ранмару, как ему казалось, подходила для этой роли как никто другой, но пока девушка не задавала вопросов, мальчик не мог найти повода. От нетерпения он нес откровенную чушь, пытался качать права, был постоянно чем-то недоволен, но она его прощала.
«Знаешь, ты такая замечательная, Нами-Нами-чан», - улыбнулся Кё и кивнул. Кажется, там было что-то про пряники, но точно юноша не помнил. И это не казалось важным. Он мог бы скупить всю кондитерскую лишь бы она почаще вот так вот весело смеялась.
- Ооо, наверное, я выгляжу очень забавно, - усмехнулся мальчик, слегка оттесняя смеющуюся девушку от прилавка. – Все верно, я маленький сладкоежка и очень люблю пряники, - он подмигнул продавщице, расплатился и поблагодарил. По-китайски Кё умел сказать только «здравствуйте», «хорошо» и «спасибо», но даже этого набора слов, сказанных с жутким произношением, хватило, чтобы вызвать улыбку у женщины.
- Пойдём, Нами-оне-чан, - взяв в одну руку пакет с покупками, Кё поймал другой ладонь девушки и повёл её на выход, - нас ждёт господин Хироаки. - «Если получится, я бы хотел о многом тебе рассказать. И хотел бы, чтобы и ты мне многое рассказала. Это эгоистично, но мне хотелось бы иметь с тобой общий секрет. Так, чтобы всегда можно было поделиться чем-то таким, о котором не с кем поговорить». – Я так волнуюсь… - с удивлением проговорил Докушинко, - почти полгода не играл, уже не умею, наверное, но хочется. Словно внутри собралось слишком много музыки, которую нужно выпустить. Говорю какой-то бред… но это именно то, что я чувствую.

Со слов Нами всё выходило очень просто, но Кё помнил, каким для него было трудом играть на скрипке: потертые нотные тетради,  каждодневные занятия, заучивание произведений, заигрывание до дыр отдельных, "тяжелых" отрывков. Он не любил скрипку в своих руках, но наслаждался музыкой, на которой практически вырос. Это не было фанатичным обожанием какого-то отдельного композитора (его комната не была обклеена постерами и у него не было тетрадки с вырезками чьей-то биографии, он, быть может, не узнал бы даже Моцерта, покажи кто-нибудь его изображение), это была любовь ко всей Музыки в целом.
- Да, - вильнув хвостом, ответил Кё после некоторого размышления, - наверное, ты права, - он был не совсем в этом уверен, но говоря о своих сомнениях, хотел, чтобы его переубедили, и Нами попыталась это сделать. В конце концов, в чём-то она действительно была права - если музыка звучит в тебе, её нужно просто выпустить на волю, не задумываясь о том, как это может выглядеть для окружающих. - Вот только фальшивить всё равно не хочется, - юноша сморщил недовольную рожицу. Фальшивить действительно не хотелось. Что-либо делать нужно только исключительно хорошо - в этом Кё был так же уверен, как в том, что, если что-то хорошо делать не получается, лучше вовсе за это не браться.
Мальчик не принимал всерьез ничего сделанного в полсилы, поэтому, в общем-то, не относился серьезно к себе, поэтому никакое своё решение не считал жизнеутверждающем. На своё будущее он смотрел с подростковой циничностью - Кё знал, что за него уже всё решили и пренебрегать этим решением не позволят. Может быть поэтому сегодняшнее его положение - внезапное и практически абсурдное - казалось ему особенно заманчивым. От совершенно не спланированной неизбежности случившегося с ним, Кё испытывал какое-то невинное злорадство. Подсознательно он понимал этих холеных девочек и мальчиков богатых родителей, которых пресса так любит обвинять в несдержанности во всем. Когда понимаешь, что твою жизнь принудительно поместили в одну, известную едва ли не с младенчества колею, изменить которую невозможно ни талантами, ни их отсутствием, единственным желанием, растущим вместе с ребенком, становится желание уничтожить, разрушить это сладкое будущее ради одного-единственного, короткого, но ощущения жизни.
Сейчас Кё серьезно не задумывался над тем, что скажет отцу, хотя внутренне уже проигрывал сценарий разговора, в котором признается в любви к своей Жертве, и испытывал волны паники от тысяч "а что если", но по сути его переживания были похожи на посещения комнаты страха - они волновали до дрожи в коленях, но не приносили настоящего беспокойства. Они щекотали нервы, добавляли ощущение чего-то опасного, запретного и потому особенно желанного.
С одной стороны Кё по неведомым самому себе причинам верил в Жертву, с другой стороны окончательно терялся в ощущении реальности. Все его мысли так или иначе возвращались к Чияки и он не мог по-настоящему беспокоиться о чем-то кроме. Может быть поэтому Кё сразу смекнул о чем спросила Нами несмотря на то, что от её вопроса умудрился споткнуться на ровном месте. Он так ждал хоть малейшей возможности начать разговор, что был совершенно ошеломлен практически прямым вопросом. На мгновение даже шум улиц отступил от свистящего напора внутреннего напряжения. "Совсем как струна", - отстраненно подумал побледневший Кё, вытягиваясь в одну тонкую линию.
- А-а?.. Ч-что?!.. - запинаясь, проговорил юноша, на щеках которого вспыхнул румянец от неловкой попытки замять собственное смущение. Белые ушки виновато прижались и целых три удара сердца Кё размышлял, как можно ответить и какое оправдание придумать. Он почему-то чувствовал себя так, будто намеренно вводил Нами в заблуждение, потому что в отличие от неё знал чуть больше и хотел узнать ещё кое-что до того, как девушка узнает имя его Жертвы.
- Это Чияки, - со вздохом сказал мальчик. - Моя Природная Жертва это Чияки.

Было бы неплохо, если бы она отреагировала иначе. Кё допускал, что девушка удивиться, но тот факт, что при всей своей сдержанности Нами внезапно остановилась посредине улицы, откровенно уставилась на него, повторила имя Чияки три раза и также неожиданно пошла дальше, просто выводил из равновесия. "Единственный, кто здесь должен быть в шоке, это я!" - если до этого юноша испытывал лёгкое смущение и замешательство, то сейчас он был просто пунцовым и от смущения не смог вымолвить ни слова.
"Ну чего ты молчишь?!" - безмолвно вопрошал мальчик, плетясь где-то чуть позади Нами. В голове копошились мысли и предположения, почему сообщение Кё её так удивило, и среди них были далеко не обнадеживающие. Сильное смущение не дало рассмотреть и понять выражение Ранмару лица, когда до неё дошла новость, и мешало сейчас догнать девушку. Он, пожалуй, был не слишком готов к этому разговору. Что уж там… он совсем не был готов к нему. Ни капли. - "Может всё-таки не стоило сначала говорить? Может, стоило сначала расспросить? Но она бы всё равно узнала... потом бы выглядело, как ложь... Похоже, я окончательно запутался..." - сделал не обнадёживающий вывод Кё.
Глубоко задумавшись, он едва не врезался в Ранмару, которая неожиданно остановилась. Прохладный ветер охлаждал щеки, но не избавлял Кё от яркого румянца, хотя за те несколько минут, пока они молча шли по улицы, стало немного легче. Настолько, что его совсем не удивило верное предположение девушки. Наверное, именно чего-то подобного он ждал.
- Я не думаю, что он врёт, когда говорит, что любит тебя, - после небольшой паузы, начистоту заговорил Кё. Мальчик не знал, что творится в голове у Нами, не знал, как прошла их встреча, но помнил, каким был Чияки, когда говорил о ней. И, чёрт возьми, это вызывало зависть. Едкую, обидную, совсем недостойную её зависть. - Он любит. По-своему, может не так, как тебе хочется, но сильно, поэтому... - Кё глубоко вздохнул, наконец, подняв взгляд на девушку. - Я хочу знать, что твои чувства к нему. Нами-чан!.. Нет, не так... Ранмару-сан, любишь ли ты Чияки?
Он так волновался услышать ответ. Любой из них, будь то да или нет, был по-своему ужасен. Если Нами всё-таки любит его, Кё должен будет помочь ей... им... Это тяжело, неприятно, от этого в горле собирался какой-то ком, но если она любит Чияки, они должны быть вместе! Если нет... то Чияки и дальше будет расстраиваться и грустить, а Кё, правда, хотел ему счастья.

После того как Кё внимательно выслушал слова девушки, он какое-то время шёл молча в первоначальном направлении. Ответ Нами не означал, что она не любила Сакано. Ответ Нами говорил, что она боится, что Сакано любит не её, а какую-то фантазию. Это вызывало опасение и вновь раз за разом треклятую зависть - какое-то темное, коробящее изнутри чувство. Впрочем, оно будто бы касалось только его, не выбираясь наружу, не трогая Чияки или Нами. Это зудение на уровне навязчивого шёпота чувствовал только Докушинко.
- А ты его знаешь? - задумчиво произнёс Кё первое, что пришло в голову. Нет, она не говорила, что любит Сакано. Она говорила только о себе и о тех чувствах, которые хотела, чтобы он к ней испытывал. Чияки оставался для неё другом, который любил, но неправильно. - Нами-чан, нельзя требовать от людей то, что не готова дать им в ответ. Иначе будет обман, - юноша говорил мягко, совсем не собираясь в чём-то обличать Ранмару. Он произносил вслух вещи, которые считал очевидными, но которые почему-то не были таковыми для девушки.
- Ты не хочешь быть искренней, но ждешь от других одновременно искренности и прозорливости. Правда в том, что все носят маски. Перед родителями одни, перед школьными учителями другие, перед друзьями третьи. Это социум и тут нечего стыдиться. Скрывать что-то совершенно нормально. Большинству нет никакого дела до внутреннего содержания, и разве это так плохо? - он остановился, внимательно посмотрев на Ранмару.
- Никто не уйдет от тебя, если ты будешь держать свои чувства под маской. Но... Они должны быть, эти чувства. Их необязательно выражать словами, есть поступки, жесты, взгляды... Понимаешь? - от волнения и прохладной погоды он стал снова покрываться румянцем. - Я хочу сказать... Это правда, что Чияки любит не всю тебя и верно, что его любовь направлена на выдуманный образ. Но также правда, что его чувства искренни и они существуют. Если не дать ему шанса, конечно, они никогда не станут распространяться на что-то кроме его мечты. Для этого нужно трудиться, видеться, встречаться, дарить шоколад и...
Кё сам толком не понимал, чего хотел добиться. По идее ему только хорошо должно быть оттого, что максимум, на что может рассчитывать Чияки - это дружба. Но первопричина отказа Нами вдруг вызвала у Кё отторжение. Будто бы он сам смотрел на себя со стороны, когда Ноеру внезапно поцеловал его. Это, конечно, не было признанием в любви, и шокировало совершенно иначе, но...
- В дружбе всё также. Она не сможет быть односторонней. Если ты закроешься и начнёшь его избегать, ничего не выйдет. - Кё будто бы говорил не столько Нами, сколько себе самому то самое, которое упустил вчера и о котором забыл, встретившись с Чияки. "Всё так запуталось..." - как ни странно, всего лишь за день чувства Докушинко успокоились и теперь он нашел бы десяток более остроумных способов решить задачу, нежели банальное бегство. - "Ноеру... нужно будет позвонить ему... нужно будет разобраться. В конце концов, не произошло ничего серьёзного. Что это было? Странный собственнический порыв или скрытое желание, сейчас всё должно встать на свои места".
- Нами! - мальчик остановился, беря руки девушки в свои горячие ладони. - Ты не сказала и не сделала плохого, но нельзя просто так сидеть и ждать, что кто-нибудь тебя полюбит целиком, при этом никого не подпуская к себе. Или позволь любить то, что люди видят, или откройся им. Иначе не получится.

- Тебе нужно носить перчатки. У тебя руки холодные. Наверняка, мы уже затянули с прогулкой, - тихо произнес Кё, грея её руку своими ладонями. Он почти никогда не нуждался в перчатках. Его руки всегда были горячими. Только на это легко не обратить внимания, если не к кому не прикасаться. "Ты так хорошо думаешь обо мне, Нами-чан. Наверное, потому что сама очень хорошая", - от слов девушки, ушастый ощутил острый приступ стыда и за свои мысли, и за свою неуверенность, и за свою зависть. Думала бы она о нём также хорошо, если бы знала, что творится у него в голове?
- Я не добрый, - мягко возразил Кё, разглядывая не лицо Нами, а её руки. Ему сейчас казалось, что если посмотреть ей в глаза, то Ранмару обязательно поймёт, что он далеко не такой хороший, как её кажется. Она поймёт, что Кё завидует и его порыв исходит не от сердца, а от чувства справедливости и разума. Мальчик понимал, что его ревность необоснованна. Его ревность - это жажда внимания. Он не имеет на неё прав.
- Природная Жертва - это не синоним слова "возлюбленный", а Пара не означает семью. Чувства парня к парню обречены на незавершенность. Я же хочу, чтобы Чияки был счастлив. Это не пренебрежение к собственным чувствам и не благородный порыв. Это понимание безысходности ситуации. - Кё особо не задумывался о своих чувствах и том, что может ожидать их в итоге. Он не знал, к чему могут привести эти нелепые отношения. Он просто жадно хотел этой близости. Только всего. - Если ты его не любишь, мне, наверное, стоит обрадоваться, - вот только чего-то не хватало до настоящей чистой радости.
- Нами-чан, конечно он тебя не ненавидит! Что за глупости?! Он мне вчера сто раз говорил о том, как любит тебя... - неловко начал Кё, наконец, поднимая голову и с ужасом понимая, что натворил. "Ну вот... ты довёл её до слёз", - он прижал ушки к голове и в растерянности с грустью смотрел на расплакавшуюся девушку. Такую сильную и холодную, такую слабую и ранимую. - Извини меня за эгоизм, - мальчик ещё на шаг приблизился к Нами и помог стереть ей надвигающиеся слёзы своей ладонью.
- Ты просто устала. Это нормально иногда плакать. Гораздо лучше, чем всё держать в себе. Поверь мне, я знаю, - у Кё было невнятное желание обнять девушку, прижать к себе и защитить от всех бед, но он хорошо помнил, в какой стране находится. Здесь было только предрассудков касательно поведения, слов, манер, что его порыв легко мог сделать только хуже, вынуждая Нами чувствовать неловкость. Поэтому оставались только слова. Как можно более искренние, в благодарность за открытые чувства.
- Раньше я никогда не плакал. Дети плачут, чтобы привлечь внимание родителей, но моим было всё равно. Падал ли я или стоял в сторонке, побеждал ли в каких-то конкурсах или прогуливал занятия, от них не было никакой реакции кроме плохо сдержанного равнодушия.  Мне хочется думать, что они просто не умеют выражать свои чувства, и за их упреками, и недовольством скрывается забота, но почему-то с каждым годом так думать становится сложнее, - с горькой самоиронией проговорил юноша, а потом искренне улыбнулся на мгновение прикоснувшись к её лбу своим. Конечно, это не объятие и не поцелуй, но выражение близости. - Плакать нормально. Люди плачут, когда знают, что есть кто-то, кто придёт на помощь.