Сырой воздух был наполнен мелкой водной взвесью - для тумана слишком крупной, а для мороси слишком мелкой. Словно кто-то из пульверизатора распылили окрест несколько килотонн влаги. Холодная сырость оседала на очках, плечах, пальто, лице и волосах, но не раздражала, а напротив приносило странно-освежающее чувство - бодрящий эффект. Даже дышать стало легче. Сделав еще несколько неуверенных шагов в сторону университета, Юкио окончательно пришел в себя, стряхивая нервно оцепенение, которое до этого практически душило его в собственной машине. Путем несложных логических умозаключений можно было сделать вывод что во всем виновна сидевшая с ним на протяжении часа Жертва, но Такуми был всегда довольно честен с самим собой в первую очередь. Господин Сатоши, оказавшийся на удивление приятным и не раздражающим собеседником, тут был совершенно не причем. Юкио испугался собственной тени - застарелый страх дал усиливающий эффект, запуская спонтанную реакцию в волокнах нервной ткани, которая в свою очередь вызвала подобие аллергической реакции, за которой последовало удушье. Отсчитав про себя удары сердца, и убеждаясь что сердцебиение приходит в норму, Такуми позволил себе легкий вздох и вернулся к своему спутнику, уже приготовившись принести извинения и оправдания своему бестактному поступку. Однако, идти назад не потребовалось. Выплыв из внутреннего моря самокопания, Такуми столкнулся с темным взглядом. По спине в очередной раз пробежал неприятный холод, вызывая сожаление пополам с обидой - почему нельзя самому выбирать собственную природу? Почему Жертвы и Бойцы рождаются не подчиняясь ни одному закону? Ни физика, ни генетика так и не смогли выявить причину этой странной патологии, которая наделяла людей сверхспособностями и связывала в Пары. Если бы можно было выявить ген, отвечающий за становление ВС, то как легко его можно было бы блокировать - обычными генными модификаторами, работающими на локальной интерференции. Тогда - всего несколько инъекций и можно было заблокировать способности ВС, словно это не дар природы, а наследственное заболевание. И тогда... тогда он бы стал свободен от старого запрета и наконец-то смог покинуть этот мир. Но, лекарства не существует, как не существует гена - физиология Бойцов и Жертв изначально слишком отлична от простой, человеческой. Углубляться в теорию и размышления на глазах у приезжего ученого было почти стыдно. Ю смущенно опустил глаза и поправил очки, делая широкий приглашающий жест в сторону главного здания.

- Это главный вход в университет. Надземная часть здания является действующим учебным заведением, поэтому вход свободный - преподаватели, студенты, обслуживающий персонал и прочие. Поток людей очень велик, особенно в обеденное время - в подобной мешанине из людей сложно разобрать кто куда идет, поэтому как прикрытие это превосходно. Пропуск, который вам выдадут, будет иметь свой уровень доступа, но помимо этого в штрих коде с него будет заложен сигнал, отвечающий за  отключение верхнего яруса сигнализации. Там же - ваш идентификационный номер, который автоматически будет фиксировать время вашего прихода  и пребывания в помещении...

Юкио говорил по мере продвижения, часто останавливаясь у указателей и объясняя как пройти в надземные лаборатории, на парковку, в прилегающий госпиталь, и как выйти на платформу, с которой заканчивался университет, и начиналась его лаборатория.

Бледные пальцы по паучьи пробегали по кнопкам - клавиши в лифте, на планшетках набора кода, на пневматических дверях. Подушечки нежно, с чувственной лаской очерчивали края - прямоугольны и выпуклые, круглые и впалые, покатые. Они чуть задерживались и перебегали к другой кнопке. На Ю с непонятной тоской смотрела собственное отражение со гладко-отполированной стальной стенки лифта, который увозил из на минус второй этаж - нарочно замедленное движение создавало ощущение того, словно они спустились метров на сорок под землю. При спуске на самый нижний уровень все было с точностью наоборот - лифт ехал слишком быстро, всегда вызывая у ученого чувство непрекращающегося падения, словно стальной трос с титановой прошнуровкой лопнул, не выдержав веса и скорости, и кабина лифта летит вниз с ускорением свободного падения, набирая разгон и все не останавливаясь. Словно упавшая в кроличью нору Алиса, но лишь с той разницей, что рано или поздно она с размаху разобьется о дно многометровой шахты, становясь плоским крошевом из металлоконструкций и плоти. Это настолько приятное ощущение, что какое-то время, пусть оно и равнялось всего нескольким секундам, Такуми всегда оставался в кабинке, не торопясь к выходу. Подобная разница в скоростях существовала для того, чтобы запутать спектральный органолептический анализ органов чувств и по сути являлась еще одним поясам защиты. Впрочем, скорость можно было регулировать по своему усмотрению, если знать как и иметь код доступа. Приезжий специалист пока не заслуживал тотального доверия, а именно поэтому Юкио решил соблюсти правила безопасности полностью.

- Прошу не отставать от меня, - он чуть нахмурился и ускорил шаг, быстро проходя мимо больших окон, отгораживающих помещения операторов различных машин и механизмов, не доходя до коридоров от которых начинали свое ветвления склады и архивы лабораторной части, Такуми свернул к самим лаборатория. Часть, которую он собирался показать, относилась к прикладной физике - то есть, имела именно ту направленность, на которой специализировался Сатоши-сан. Про себя Юкио уже решил, что пока выпишет ему разрешение на проход именно до этого уровня и в эту часть лаборатории, - Двери срабатывают автоматически, так что можете остаться в одном из отсеков.
Про мгновенно сработавшую в таком случае систему охраны, многократно усиленную после побега образца, он умолчал. Глазок камеры слежения слепо взглянул на них, и равнодушно отъехал по заданной дуге проверять другой угол обзора. Такуми рассеянно проводил его взглядом. Красная лампочка на замке мигнула зеленым, проглатывая его ключ-карту - дверь гостеприимно отъехала в сторону, пропуская в обширное, темное помещение, разделенное между собой на отсеки перегородками прозрачного пластика. Сухо отвечая на приветствия и негромкие удивленные восклицания, а так же автоматически принимая отчеты. Мозг мгновенно реагировал, собирая информацию и переключаясь на привычный ход вещей - сейчас он был как математическая модель с заданным алгоритмом. Он слишком долго не был в лаборатории и поэтому не мог сразу с ходу ответить на некоторые вопросы, что его удивительно раздражало. Пачка бумаг в руках росла соразмерно обещаниям все просмотреть, просчитать, проанализировать, сопоставить и дать свою рецензию. Уделить внимание японцу и ответить на до этого заданный вопрос он смог лишь оказавшись на втором этаже, на террасе, что огибала помещение по периметру и давала обзор на весь отдел прикладной физики.

- Как видите, объем работы тут огромен и перечислить все оборудование прямо сейчас я вам не смогу - по банальной причине того, что в таком случае мы простоим тут до следующего утра, - Такуми перевел темный взгляд на своего спутника, чувствуя как непонятная тоска сковывает его все сильнее. Ее отблеск он заметил в стальном зеркале она смотрела на него из зеркала заднего вида в машине, и именно из-за нее сейчас он чувствовал себя настолько уставшим, но причин для этого чувства он найти не мог. Так же как не мог объяснить внезапного желания позвонить Хакару. Если подумать, то оно накрывало его уже второй раз, но тогда он справился. Сейчас же потребность поговорить с альбиносом причиняла почти боль. Но зачем? Спросить что случилось ночью? Спросить совета, что делать с приехавшим ученым? Рассказать что он узнал чем занималась лаборатория в Осаке? Просто спросить где он? Такуми прикрыл глаза - он был выжат как лимон, хотя не чувствовал физической усталости. Просто было невероятно муторно. Муторно и плохо. Настолько, что хотелось разжать руки, перегнуться через перила и лететь, лететь вниз с высоты второго яруса. В кучу механизмов и людей, к холодному полу... Такуми пошатнулся, и открыл глаза, стряхивая оцепенение.

- Перед вами часть лабораторного комплекса, которая специализируется на прикладной физике. Слева от вас находится отдел работы с магнитными индукторами. В дальнем углу - вход в радиологию. Прямо перед нами - тороидальная установка геликоновой плазмы. Ей мы определяем количество энергии, затраченное элементарными частицами. Проводимые опыты в основном направлены на получение, накопление и сохранение энергии. Под лабораториями находятся рабочие кабинеты теоретиков - там идет обработка полученных данных, и выводятся, проверяясь, новые рабочие теории. А еще - там же работают ученые, занятые в квантовой физике, - Такуми потер запястья и переложив документы на другую руку, пошел в обход по периметру лаборатории, - Последние опыты и теории базируются на теории струн, но для подтверждения мы не сможем получить данные. Пока не можем - установка для отлова реликтовых нейтрино собрана совсем недавно и еще не прошла калибровку...- Ученый выдержал паузу и обернулся к своему спутнику, - Я уже говорил - в институте каждый занимается собственным проектированием. Вы должны мне четко сказать чем хотите заниматься - если такая группа исследований уже существует, я определю вас к ней, если нет - то будет создана новая. Вы можете спрашивать, что еще вас интересует касательно оборудования, но дать ответ на ваш вопрос о руководстве я не могу. При поступлении в штат подчиняться вы будете непосредственно мне, но это не означает что выбирать сферу вашей деятельности буду я, как и не означает это того, что отданные мной приказы и указания будут моим решением. Я понятно изъясняюсь?

Пол мягко пружинил и шатался под ногами, словно был не прочно спаянным между собой тугоплавким пластиком, а желе. В очередной раз накатила тошнота, напоминая о том, что уже далеко за полдень, а все что он съел за сегодня это несколько кружек чая и гора таблеток. Юкио вздохнул - в темном взгляде промелькнула безнадежность. Неподъемная куча дел не давала ни малейшего намека на то, что он сможет принять пищу в ближайшее время, а еще отодвигала разговор с альбиносом на такой дальний план, что он начинал казаться чем-то несбыточным. И тут Такуми стало по-настоящему плохо - нервно дернув щекой, он быстро отвернулся, пытаясь справиться с расшатанными нервами.
- Простите, я быстро возьму себя в руки, - вышло глухо и неуверенно. Но кого это волновало? Уж точно не приезжего ученого.

Он падал в темноту. Ощущение непрекращающегося падения появлялось стоило только закрыть глаза. Юкио с силой зажмурился, сжимая поручень парапета еще сильнее, и открыл глаза. Ощущение падения тут же пропало, но мир продолжал качаться и плыть перед глазами. Попытка зацепиться взглядом за какой-то предмет и укрепиться в существующей реальности не привела ни к чему хорошему - от первой же выбранной им точки, реальность взорвалась мелким крошевом остаточные и не связанных осколков, закручивающихся по спирали, утягивающих с собой в этот водоворот. Словно в черную дыру. Такуми снова закрыл глаза, прерывая видение футуристической картины. Остро запахло чем-то паленым и теплым. Наверное, где-то под ними перегрелся лазер...
Такуми часто заморгал, пытаясь вернуть себе контроль над телом. Органы зрения перестали сбоить. По крайней мере картинка перед глазами сложилась в одну. Но тошнота и странное головокружение не проходили. А сердце билось где-то в горле. В чем причина? Такуми тяжело оперся на поручни, искренне надеясь, что с креплениями что-то случилось, они не выдержать точечно приложенной нагрузки, болты вылетят из гнезд, а он потеряв равновесие рухнет вниз. Самоубийственные видения собственного воображения, увы, не сбылись. Впрочем, они никогда не сбивались. Сколько же раз он пытался свести счеты с жизнью, прибегая к всевозможным ухищрением, для того чтобы обойти Приказ? Последний ментальный посыл был слишком сильным, а предсмертное внушение Жертвы буквально вплавилось в подкорку сознания, задавая четкую установку - жить. Это прекрасно, вот только что делать с этой жизнью? Которая тебе совершенно не нужна? Юкио почувствовал как расползаются в нервной улыбке губы.
Он пил снотворное и набирал полную ванную воды. Но просыпался каждый раз, как только вода смыкалась над головой и начиналась нехватка кислорода. Жестоко, до желчи откашливаясь. Доза принятых медикаментов не играла значения. Если он принимал слишком много - организм начинал отторжение. Итогом стали только приобретенный гастрит (который, он очень надеялся, с его отношением к жизни, очень скоро перейдет в проникающую язву), да шрамы на запястьях. Себя резал он скорее для самоуспокоения - нанести себе какой либо сильный вред он не мог, но боль помогала придти в себя. Бесполезность попыток удручала...
Ему нужно позвонить Хакару.
Сказать, что с ним что-то не так. Что медикаменты не помогают. Что за сегодня он уже дважды пытался совершить самоубийство. Сказать, что нужно... проверить блоки или как оно называется? Он не знал физики и механики проведенного эксперимента, но сейчас ему как никогда казалось, что блоки установленные в мозгу дали трещину. Если они способны на это, конечно.
Ему нужно позвонить Хакару.
Услышать. Знать, что...
Чужое прикосновение ударило по нервным окончаниям - Юкио дернулся, словно ошпаренный, и отшатнулся в сторону. Прикосновение словно разорвало пелену, в которую он был завернут до этого - звуки, запахи, свет - все это хлынуло в него неудержимым потоком, заставляя болезненно сморщится. Поручень под ладонью казался прочной опорой. Точно, как он мог забыть. Он не один. Сейчас он не один. Такуми близоруко прищурился, вглядываясь в лицо человека рядом. И он очень надеялся, что взгляд, брошенный им, не был затравленным.
- В..вас это не касается, - говорить оказалось неожиданно тяжело. А еще, как оказалось, прикосновения он так и не разорвал. Плен чужих рук и внимательных глаз напоминал кольцо. И оно сейчас сжималось вокруг его шеи. Боль с новой силой ударила тараном в висок. Ю застонал и выставил руки перед собой, стараясь оттолкнуть от себя ученого. То, что он показал слабость постороннему человеку, уже было позором. Принято же помощь означало и вовсе растоптать свою гордость. Такуми сжал зубы, и собрав силы все же взглянул в глаза, - Названия препаратов вам ничего не скажет. Со мной все в порядке... это просто приступ... они случаются... нужно просто переждать, - от чужих рук шло тепло. От мужчины шло тепло. Не привычное каждому человеку тепловое излучение, нет. Мягкое и обволакивающее... Его аура Жертвы. Она была спокойной и теплой. Ком из горла ухнул вниз липким комом, сворачиваясь внизу живота тянущей нервы истомой.  Такуми передернуло от омерзения, - Отпустите меня.

За первым прикосновением последовало еще одно. Потом еще. Еще. Еще. Лоб, плечи, живот, ниже... Такуми застыл. Он не верил. Просто не мог уложить происходящее в существующую для него реальность. Но руки казалось были везде. Оплетали, сковывали, оставляли по всюду свои следы, навязывали свое тепло, выворачивали наизнанку его душу. Места прикосновения горели, словно обожженные. Такуми казалось, что на нем и правда остается следы - словно трогающие его руки были грязными, словно после них на одежде оставались пятна. От нового касания его повело в сторону - с подкатившим к горлу комом тошноты было не справится. Рвотный спазм оставил в горле вкус желчи. Впервые за сегодня Ю порадовался тому, что не принимал пищу с утра. Близость чужой Силы, близость Жертвы, откровенные прикосновения - все это смешивалось в один изматывающий поток, бьющий по болевым центрам в сознании, по ментальной защите, по щитам,.. по чувствам... Юкио по спирали возвращало назад.

Насилие в гостиничном номере - чужие, голодные глаза.

Попытки самоубийства - исполосованные руки и полная крови ванная.

Октябрь четыре года назад - осколки разбитой фоторамки и запах сигарет Хакару.

22 сентября, понедельник - запах горелой резины, длинные волосы в луже крови на сером асфальте, смерть Камуи и раздирающая на части пустота и боль. Тогда ему показалось, что его выпотрошили, а все еще мокрую и эластичную кожу аккуратно набили соломой и растянули на деревянных распорках, оставив сушиться под жарким солнцем.

И сейчас, из-за этих прикосновений, из-за этой Жертвы, его близости, это чувство вернулось. И зачем было ставить в сознании блоки? Формировать новые связи, восстанавливать рассудок из пыли? Зачем? Если его похитят с целью получения информации, до не нужно будет его даже пытать - просто найти сильную Жертву и поставить ее рядом. На расстоянии пары метров. И оставить наедине. Даже прикасаться не нужно - через три часа его сломает.

- Вы... идиот, - просипел доктор сквозь сжатые губы и посмотрел ученого. В темном взгляде ясно читалась только одна эмоция. И это была плохо скрытая ненависть, - Вы... вы... Неужели вы так и не поняли, что... какую природу имеет приступ? - прокушенная губа горела и отдавали кислым железом, а слова давались все еще с трудом, хоть навязчивое присутствие и пропало. Ю закрыл лицо ладонями и тяжело оперся о стену, - Это все из-за вас.

У людей сильны равно симпатии и антипатии. Они могут быть совершенно беспричинными - слово, жест, деталь поведения. Запах. Привычка жевать жвачку. Красное авто. Просто некая точка отсчета. С нее все начинается, вокруг нее закручивается, чтобы в один момент дойти до пика. И зачастую тем, что станет последней каплей бывает именно то, что легло в начало.

Такуми всегда считал себя выше эмоций. Личные мотивы, симпатии, раздражающие факторы - все это казалось чем-то... лишним, странным, ненужным. Во всяком случае, так было раньше. Возможно потому, что до этого дня он никого по-настоящему не ненавидел. Даже убийцу Камуи. Водитель машины видел выбежавшего на дорогу ребенка, но затормозить уже не успевал. Ребенок мог бы проскочить, не встань он на одном месте. А вот бросившегося под колеса парня, оттолкнувшего с трассы мальчишку, уже бы не спасло ничего... Двадцать человек свидетелей; заикающийся водитель, который, как узнал потом Юкио, покончил с собой; тихие родители Камуи, уговаривающие его в том, что он тут ни в чем не виноват; хмурая мать, которая так ему ничего и не сказала. кроме того что рассчитывает на то, что он и в дальнейшем ничем не запятнает имя семьи... Ненавидеть их Юкио не мог. Так же как не смог возненавидеть Хакару. Он мог сколько угодно обвинять альбиноса, а потом просить прощения, а потом благодарить, а потом...Это все было слишком стыдным и слишком походило на непрекращающуюся истерию. И это все редко продолжалось больше десяти минут и выходило за рамки его собственных мыслей. Просто Хакару был другом. И единственным, кто действительно понимал его. Просто не мог позволить делать, что заблагорассудится из-за собственного мировоззрения.

Стоящая напротив Жертва вызывала иррациональную ненависть. С той самой первой минуты, когда чужая рука фамильярно легла на плечо. Даже нет, еще раньше - в тот момент, когда звонок из отдела связи вырвал его с встречи ради приезжего ученого. Закономерный вопрос, почему встречать нового сотрудника, пусть и очень перспективного, должен именно он, а не младший персонал, возник лишь сейчас. При желании Такуми мог найти этому множество объяснений, но предпочел принять как данность - указ свыше и точка.

- Нет, Сатоши-сан, - безжизненно шевельнулись сухие губы, а доктор выпрямился. Он все еще опирался на стену, а в горле было сухо до тошноты, но темные глаза уже смотрели с отстраненной холодностью. Так смотрят традиционные куклы с храмовых алтарей, - Это ваши проблемы. Вопрос о вашем назначении все еще слишком зыбкий, а последнее решение буду принимать я. Видите ли, в основе большинства наших исследований лежит медицина, а штат физиков у нас полный, - было пусто и холодно. После вспышки осталась усталая раздражительность. Юкио снова приложил ладони к лицу и широким жестом провел от глаз к вискам. Следующая реплика физика вызвала нервную веселость. Перестать истерить ему говорил человек, из-за которого все началось? Губы сами расползались в идиотской улыбке, но это никак не соответствовало другому - Такуми чувствовал, что еще одна фраза и он просто развернется и уйдет.

- Десять минут, - он достал из внутреннего кармана плоскую коробочку с пилюлями и сделал глубокий вздох. Белые, легко растворимые таблетки на первый взгляд казались простыми. Юкио равнодушно взял одну из них и положил в рот, проглатывая. И только после взглянул на Жертву, - Это время, которое необходимо, чтобы препарат подействовал, - доктор поправил очки. - Вам было интересно, что я принял в машине? Извольте - бромозепам, викодин, волокардин, венлафаксин. Первое - успокоительное, применяется при нервозах и психопатии. Второе - сильнодействующий анальгетик, применяется так же при лечении кашля. Третье - сердечнососудистое средство. Четвертое - антидепрессант усредняющей группы. Это, - он приподнял плоскую коробочку, демонстрируя ее прежде чем убрать в карман, - дикалий клоразепат. Транквилизатор из группы бензодиазепинов, - Юкио улыбнулся с долей злорадства и продолжил, монотонно, словно на экзамене, перечисление действия и применения, - Устраняет аффективно-эмоциональное напряжение, чувство страха, тревоги, беспокойство и психо-вегетативные расстройства. Оказывает также седативное, миорелаксирующее и противосудорожное действие. Вызывает слабый снотворный эффект. В малых дозах практически не влияет на общую активность. Быстро всасывается из ЖКТ, около 80% введенной дозы подвергается метаболизму с образованием активного метаболита N-дезметилдиазепама. Максимальный уровень неизмененной формы и активного метаболита в плазме достигается через 1 часов после приема внутрь. Выводится преимущественно с мочой в виде неактивных конъюгатов. Период полувыведения около 40 часов.

Доктор легко выдохнул и механически облизнул пересохшие от долгой речи губы.

- Вам рассказать так же подробно про названные мной ранее? или краткое описание вас устраивает? - Сатоши-сан хотел знать? Он будет знать. При необходимости, Такуми с удовольствием расскажет ему свойства и фармокинетику всех принимаемых им препаратов.

Такуми ровно смотрел перед собой - тем самым спокойным, невидящим взглядом, обращенным куда-то вглубь себя. Взглядом, который обычного доктора мог навести на подозрения если не о катоплексии, то о серьезной неврологической проблеме. Он смотрел на собеседника, но совершенно не видел его. Он думал о том, что быть куклой на храмовом алтаре - не такая уж плохая Судьба. Он думал о том, что при перерождении не хочет быть живым  существом, даже если это простой фитопланктон - все, что имеет даже самую примитивную нервную систему, попадает под группу риска. Он думает о том, что в следующей жизни хочет быть деревом - впитывать земные соки и тянуться к небу. Он может прожить очень долго, а может стать рождественской елью, или же его срубит искусный мастер, для того чтобы сделать для алтаря к празднику Девочек, новую куклу... Он хочет стать куклой. Чтобы рука мастера нанесла на заготовку клей из рыбьей чешуи, навечно прилаживая срезанные из черного конского хвоста волосы. Чтобы черную глазурь глаз покрыл лак, а покрашенные алой киноварью губы всегда улыбались. У него было бы дорогое кимоно в несколько слоев с парадным фурикосодэ сверху, и его рукава были бы алыми, словно хвосты золотых рыбок... Он почти до отвращения хочется туда - в эту следующую жизнь. Говорят, тело бренно, а душа свободна. Но его душа прикована к этому миру толстыми цепями, а у него все не хватает сил порвать их.

Такуми думает и слушает, о чем говорит ему этот ученый. И с каждым новым звуком, с каждой новой фразой он кажется ему все более раздражающим. Словно он перестал восприниматься как личность, или как человек, превращаясь в квинтэссенцию всего, что Юкио отвергал с самого рождения. Фамильярность, наглость, самоуверенность, пренебрежение просьбами и правилами. Единственный человек, которому он прощал такое, вернул его к жизни - он не имел права злиться на него. Такуми закрывает глаза и считает до ста.

- Мы не сработаемся, - тихо говорит он, ставя точку во всех последующих вопросах. Он не хочет иметь ничего общего с этим человеком. Он сложит с себя ответственность и напишет свой рескрипт по этому поводу, в котором скрупулезно и детально изложит все те бесконечные причины, почему он считает что лаборатория не нуждается в этом человеке, в этой Жертве. Тонкая губа нервно подергивается вверх и вновь опускается. Глаза ученого все еще закрыты, а лекарство начало действовать. Как ему нравился этот процесс, вся эта фармокинетика. Он не заучивал скучные фразы и циклоритмы из справочников, он сам на несколько мгновений становился лекарством. Опускался по пищеводу, впитывался в эпидермис, проникал в клеточные мембраны и растворялся в крови, цепляясь к проплывающим мимо него клеткам, следуя дальше, к пункту назначения. Однажды он рассказал Хакару о том, как это восхитительно. Кажется, это было еще в институте. Кажется, Камуи еще был жив...

- Я ценю профессионализм, знания, серьезный подход, - после приема транквилизаторов в горле всегда сухо. Как только он спустится обратно, он попросит воды, - Я с уважением отношусь к людям, которые являются знатоками своего дела, - Такуми ронял слова, и ему самому они казались холодными, тяжелыми каплями. Ему казалось странным, что они не стучат гулко по металлу мостика, когда он говорит, - Этика. Элементарная вежливость. Соблюдение субординации, - Такуми наклоняет голову на бок. Его пустые глаза холодно смотрят на ученого. Неосмотрительно сделавшего к нему еще один шаг, - Вы о себе слишком высокого мнения и со стороны это выглядит глупостью. Даже сейчас... Не так давно, я просил вас не приближаться ко мне - вы снова сделали шаг в мою сторону. Вы сами спросили меня, какие препараты я принял, а теперь спрашиваете, зачем я поделился с вами информацией о них. У меня складывается впечатление, что помимо дурного воспитания у вас краткосрочная память. Но даже все это не отменит еще одного факт, - Такуми прикрыл глаза и поправил очки, - Я не работаю с Жертвами.

Смотря на вновь приблизившуюся Жертву, он думает о том, что наверное амёбы куда лучше понимают друг друга. В их жизни все просто, ведь на то они и простейшие - добыть пропитание, оставить потомство, избежать хищника. Обладай человечество интеллектом амёб, мир был бы намного проще. Хотя бы потому, что человек имея те же интересы что и амёба, усложняет все до крайности. Большинство людей стремятся к воспроизводству потомства и добычи пропитания, обуславливая это стремлением к материальному благу. Первопричина этому инстинкт, запускающий процесс эволюции. Философы прошлого говорили, что люди стремятся к счастью. На самом деле, они просто стремятся превзойти других людей - иметь работу лучше, чем у соседа, иметь жену красивее, чем у соседа, быть успешней, одаренней, лучше. Счастье исчисляется материальными благами и природными данными. Это слишком напоминало животных, которые борются за ареал с большим количеством корма или лучшую самку. Обезьяны, устроившие войну за красные ягоды. Эгоцентризм доведенный до крайности. Такуми не понимал людей.
- Этот разговор был, вы не можете отрицать его существование, - говорит доктор, настороженно глядя на физика. Он все еще гадает, почему человек с таким интеллектом так себя ведет. Для него это кажется чем-то неправильным. Как выпавший в июле сиреневый снег. Полный абсурд.

- Я предоставлю свое заключение высшему руководству, - накатившая после приема большой дозы транквилизатора апатия была плотной, словно масло - при желании ее можно было резать ножом или рвать руками. Самому себе Такуми сейчас казался завернутым в многослойные покрывала - отвернешь и увидишь один слой, а потом еще один, а потом еще. Кажется, он где-то слышал о подобном. Русская игра - матрешка. Множество спрятанных друг в друга кукол, каждая из которых пуста внутри, но скрывает в себе другую куклу. Тоже имеющую свое наполнение, - окончательное решение буду принимать не я, а оно. Если ваше назначение утвердят - значит так нужно клану, - Такуми поправляет очки и разворачивается, обходя жертву и направляясь к лестнице.

- Вам нужно запомнить и понять одну вещь - у нас не существует личностей, которые работают сами на себя и ради своих интересов. Я подчиняюсь воли Клана, и если вы собираетесь работать на нас, то тоже будете подчиняться Его воли. И вам придется следовать Его интересам и выполнять Его поручения. Таков наш мир.
Он спускается по лестнице не оборачиваясь. Первому же встреченному лаборанту он говорит проводить Сатоши-сана на выход и предоставить ему транспорт до гостиницы.

- Гостиница называется "Император Горы Дракона". На ресепшене назовете свое имя и фамилию и скажите, что номер забронирован для вас господином Ицугами Горо. Номер оплачен на неделю. В течении этого времени вам дадут ответ.
Японец видел достаточно, слышал достаточно и теперь должен сам принять решение, так же как должно принять решение руководство. Он сообщит свое мнение и даст рецензию, закончив на этом свою роль. Такуми коротко кланяется, прощаясь, и идет в свой кабинет - у него много дел, включая почти недельный отчет о деятельности всей лаборатории. И это не говоря  о том, что ему нужно позвонить Хакару. И наконец-то выяснить подробности прошлой ночи.