Его присутствие выбивало дыхание и совершенно лишало воли. Приходилось каждый раз себя одергивать и с каждым разом это выходило все хуже. Он пытался сохранять хоть какое-то подобие дистанции, прояснить разум, подумать о происходящем позже и тогда, совершенно осмысленно, принять решение, но Чияки не давал ему времени.
У него были очень теплые руки, приятные руки, даже, наверное, сильные руки. От одного соприкосновения с ними на секунду всё замирало внутри, сердце забывало биться, а воздух становился густым и вязким. Из-за этого Кё чувствовал себя уязвимо. Не из-за воздуха или сердца и не потому, что твердо стоять на ногах получалось с трудом, он легко бы позволил Чияки всё, был готов с ним на всё, даже верил всему, и это пугало. До слез жгучее желание быть рядом, радость от предложения, ошеломляющее счастье даже не от ещё не совсем понятного и принятого наличия общего Имени, а от "вечных" отношений, слабость в коленях в его присутствии - всё это до чертиков пугало. Но все подходы к отступлению горели в свете тусклой лампы.
"Что я делаю?" - быть совершенно открытым перед ним было страшно, но при попытке закрыться, отойти, окрыситься, как-то одернуть себя внутри разрасталась колючая пустота. К черту всё, ему не нравилось это чувство! В конце концов, обжигаться лучше, чем ни к чему и никогда не прикасаться.
- Чияки... - мальчик уцепился за ворот толстовки, на которой наверняка были невидимые или может даже видимые разводы от его слез. Он пытался заглянуть в глаза Сакано, но в тусклом свете так и не понял их выражение. Что-то определенно было не так. - Я тебя чем-то расстроил? - это был довольно глупый вопрос, непоследовательный и, наверное, даже странный, но у него внутри оседало настолько неприятное чувство, что он не смог от него удержаться.
- Я не понимаю всего и, если честно, плоховато соображаю в твоём присутствии, - смотреть в глаза стало тяжело и он опустил взгляд ниже, неопределенно исследуя толстовку. Казалось важным и правильным сказать что-то равноценное в ответ, но он совсем не понимал "чем" это может быть. В конце концов, никто не додумался ему выдать инструкцию по взаимоотношениям в принципе и между парнями в частности. В конце концов, в теории взаимоотношения с Жертвой были чем-то простым, естественным, известным едва ли не на генетическом уровне, а по факту на них столько всего накладывалось, что голова шла кругом.
- Я не знаю, как выразить свою благодарность, что сказать и как реагировать, - секунды молчания с прижатыми ушками и теплом, распространяющимся по телу от руки, лежащей у него на голове, закончились пусть и сбивчивым, но вполне честным ответом. Насколько от него станет понятней, Кё не знал, но не мог не попытаться хоть как-то объяснить то, что чувствовал.
- Я знаю одно - это лучшее что мне когда-либо говорили, поэтому... можно я поверю? – спросил Кё, заглядывая в черные глаза все с той же детской непосредственностью. - Можно поплыву по захватившему меня течению, не раздумывая, не сомневаясь, не волнуясь за каждый свой шаг? - наверное, сказать что-то такое означало переложить ответственность за принятия решений на плечи Чияки. Наверное, так оно и было на самом деле. Но разве это было не естественно?
- Я люблю тебя, - набрав в легкие побольше воздуха, словно перед окунанием в холодную воду, заявил юноша. - Я не знаю навечно ли это или из-за Имени, или пьяного состояния, но сейчас я совершенно точно люблю тебя и счастлив отдавать себе в этом отчет. И... я не знаю... может мне показалось... в общем... - сбиваясь в откровенное мямленье и зло прижимая на это уши к голове, Кё несколько раз обил стену пушистым хвостом, прежде чем, наконец, выдал. - Короче! Не заморачивайся! Я верю тебе. Правда… Поэтому не морочь себе голову. Всё хорошо.
___________________________________
Одет: темно-серые джинсы, массивный ремень с большой пряжкой.
С собой: коммуникатор, небольшая сумма денег, рассованная по карманам, ключи от комнаты.
