<<< Клуб "Ирис". Ресторан.

Дорога из ресторана до дома, как кругосветное путешествие. Удивляешься новым прохожим, улицам, знакам, словам и фразам. Токио не просто муравейник, это целый мир со своими правилами и даже специфическим воздухом, его дышишь особенно, особенно когда находишь то, что искал. Дэниел не церемонился, он взял такси и, воспользовавшись несколькими фразами из разговорника, доставил себя прямо до гостиницы. Шляпа с широкими полями и достаточно высокий рост выделяли его из толпы. Сейчас ходить по Токио вот таким, человеком с блестящими глазами и дрожащими руками, сродни волку в стаде овец. Подозрительно. Это слово похрустывает как щербет. Ему нужно молиться. Нужен совет. Ведь он отчетливо слышал голос, он увидел знак, как только Брайн Манро посмотрел в его глаза.
- Брайн...Манро. - Выговорить на придыхании, словно девственница стонет в ухо своему любовнику, отдавая всю себя демону, питающемуся чистотой невинности.  Отвлечь этими буквами водителя, который изредка подозрительно смотрит на англичанина. Японская вежливость, она прекрасна в своей отвратительности. Быстрый, робкий взгляд, но сколько в нем можно прочитать, даже если ты опускаешься в поклоне, желая показать всю свою признательность.
Лифт. Третий Этаж. Комната.
Отвратительный цитрусовый запах. Смрад, будто кто-то сжег на его постели сотню трупов. Горничная. Нужно проверить сейф. Код. Щелчок. Тонкие музыкальные пальцы аккуратно перебирают коллекцию ножей. Ему бы стоило играть на рояле, надев на себя белоснежный фрак. Великий музыкант, одурманивающий людей движением своих рук. Но его миссия не в рождении музыки, в рождении новой жизни. Справедливости, возрождающейся из пепла, словно феникс, как только умирает очередное дьявольское отродье. Люди с голубыми и золотыми аурами. Люди, способные перемещаться в пространстве. Люди. Забравшие у него жизнь. 
- Ждите мои милые...Ждите. Скоро вы получите свою теплую плоть. – Обратиться к холодным лезвием с такой нежностью, как не может произнести даже самый любящий отец своим детям.

Все же Кенард не был уверен на сто процентов, и это доставляло дискомфорт. Он достал из кармана фотографию брата и пристально начал изучать каждую черточку на лице, каждую впадинку на щеке. Бенджамин был Брайном, но был ли Брайн Бенжамином?
- Господи, подай мне знак.
Мужчина полностью разделся. В свете луны, светящей прямо в окно, его кожа казалась слишком белой, даже прозрачной. Тени от шрамов на спине. Девая Мария улыбалась ему. Но Дэниел не видел, как изгибаются ее губы.
Через несколько минут он уже спал, обнимая сухими руками колени, свернувшись как ребенок, на полу гостиничного номера. Его губы дрожали, снова и снова произнося слова из молитвы.