-------------------> Чайная "Ледяной Дракон"

Нескончаемый людской поток - женщины и дети, мужчины и старики. Толкотня, суета, час пик, пустые разговоры. "Что приготовить тебе на ужин?", "В Дотачине распродажа!", "У Мияги новый парень, слышала?", "Отвали!", "Тарифы на воду такие дорогие..." Темноволосый мужчина неподвижно стоит у колонны перед выходом со станции - несколько сантиметров разделяют его спину и белый кафель. Вытянутый в одну струну и напряженный, с прищуром всматривающийся в текущий мимо него людской поток в поисках одного нужного человека. Нужного ли? Отнюдь нет, но такова работа. Внезапный звонок, оборванный разговор, потухшая искра интереса и ненужные мысли ни о чем и не о ком. Каким будет человек, которого ему нужно встретить? Все, что он получил - это фотография на мейл и сообщение о том, что это ученый, который теперь будет возглавлять исследования одного из вверенных ему ведомств. Больше собственно и не надо ничего. Он не собирался праздновать встречи с новым коллегой, лишь ввести в курс дел. Каким бы он ни был человеком - они все равно будут сотрудничать. Потому что это работа.
Он не двигается и даже не дышит, кажется, напоминая изваяние, что стоят у храмов. Невразумительного цвета черное пальто лишь усиливает схожесть. Две идущие мимо школьницы с опаской оглядываются и ускоряют свой шаг, ближе склонив друг к другу аккуратно причесанные головки. И почему люди столь суетливы?

Такуми все равно в принципе - разговоры, люди вокруг, человек которого нужно встретить и отвезти в гостиницу. Этот день начался слишком странно и беспокойно, чтобы закончится спокойно. И хоть ничего не происходило, это странное чувство напряжения не покидало его. Словно что-то случилось за то время пока он спал, вот только что именно он сказать не мог - все потонуло в тяжелом и вязком сне. Темном, словно сгущающаяся темнота. В Токио рано темнеет, особенно осенними вечерами...

В спокойных темных глазах не отражается ничего - лишь  блики огней в стеклах очков. Ему действительно все равно. И это не аутотренинги. Ему все равно, он убедил себя в этом и поэтому не будет думать о том, что его будет ждать сегодня вечером дома кроме груды работы. Пустота, одиночество, потери смешивались в коктейль, прибавляясь к ожиданию - он приехал на час раньше и сам не зная почему был раздражен на это. Потому что ожидание - это впустую потраченное время, это свободное время, в которое он предоставлен самому себе, не занят ничем, кроме мыслей. Это было опасно. Ему нельзя было думать, нельзя было оставаться наедине с собой. Загруженный под завязку делами он существовал, предоставленный самому себе - жалок. Вот и сейчас с каждой минутой становилось все невыносимей. Он терял над собой контроль, поддаваясь самому великому соблазну в своей жизни. Над головой приятный женский голос из динамика сообщил, что через пять минут прибывает поезд из Осаки, предупредив держаться подальше от края платформы. Оторваться от стены и сделать шаг вперед, и еще, и еще.. спустится по лестнице, столкнувшись с кем-то, скоро извинившись, споткнуться на последней ступени, бросится вперед, расталкивая людей... Туда. К краю облицованной кафелем платформы. Всего один шаг и все. Его останавливает в самый последний момент, скручивая пополам отдачей от едва не нарушенного Приказа.

"Я не хочу покончить с собой, мне просто интересно, что же будет, если сделать шаг вперед".

Жалкий самообман, но борьба с собой отнимает драгоценное время, а перед глазами мелькая пестрой лентой проносится сенскансен. Толпа притесняет его к краю платформы, и словно в насмешку, дверь вагона оказывается прямо напротив него, раскрываясь в тот момент, когда Такуми поднимает голову. Чтобы встретится глазами с человеком, которого он должен был встретить.

"Бессмысленно" - темные глаза еще секунду назад словно подсвеченные изнутри каким-то скрытым огнем, гаснут, принимая привычную холодность. Веки чуть опускаются, прикрывая наполовину белок, делая взгляд равнодушным и отстраненным. Непозволительный всплеск, словно на секунду овладевшее им безумие, отдавался где-то в глубинах сознания жарким стыдом за свою неуравновешенность и некомпетентность, а так же злостью на самого себя - за то, что настолько слаб, что не может победить собственные желания. Разумеется, всегда есть медикаментозные методы, но таблетки в машине, а до нее целая станция метро, людское море и чувство ответственности за порученное ему дело.

Работа. Гин над ним смеялся, называя трудоголиком. Коллеги тихо за его спиной опасались, что такими темпами у Научно-Исследовательского института будет новое руководство, а он пропускал все это мимо ушей. Потому что работа - это был единственный якорь, что удерживал его в этой реальности, он полного распада личности, от безумия - простое чувство ответственности, обязанности, манящие и интересующие собой факты, исследования, открытия... В любом случае, в данный конкретный отрезок времени он не имел права думать о посторонних вещах, особенно таких глупых как собственные, полузадушенные переживания.
От прикосновения он словно очнулся. Словно потревоженное насекомое, подобрался, насторожился, изменился, обрастая привычной ему броней вежливости и этикета.
- Добрый день, Сатоши-сан, - чуть косой взгляд на руку на своем плече и на вторую протянутую для рукопожатия. Он никак это не прокомментировал, лишь склонил голову в приветственном поклоне. Взбунтоваться против вторжения в личное пространства он не нашел причины - стоять у края платформы собирающегося ехать дальше поезда - большая глупость и опасность. Шаг назад, и снова поклон - чуть более глубокий, высказывающий уже не просто приветствие, но и уважение как своему коллеге, - Рад вас встретить, и надеюсь на плодотворное сотрудничество. Дорога не была сильно утомительной?

Сухие вежливые фразы  - словно забитые в программу его жизни. Появляется новый человек, система срабатывает и выдает необходимое к свершению действие. Ничего личного и личностного. Все в пределах допустимой норме и соответствует этикетному контролю.
- Надеюсь, климат Токио не покажется вам слишком сухим. В Осаке теплее, и влажность воздуха выше из-за большого количества циклонов, что приносят течения с Тихого Океана во второй половине года, - вежливая улыбка, а разговор как велят традиции стоит начинать с погоды. Он замечательно умел притворяться нормальным человеком, когда были причины для этого. Пока причина была одна - руководство так и не дало четкого ответа, чем именно будет заниматься новопринятый сотрудник, какую ценность он представляет и в какой области специалист. Такуми хотелось знать, но он не слишком торопился задавать вопросы, высказывая свой интерес. О деле разговор пойдет чуть позже, когда обстановка вокруг сменит менее людная. Юкио неотрывно смотрел в лицо прибывшего ученого - полное соответствие фотографии - скулы, глаза, надбровные дуги и форма черепа. Интересно и странно - мало кто выглядит на фото именно так как в жизни. Доктор жестом указывает на выход, - Прошу следовать за мной. Моя машина припаркована у входа.

Поезд уже давно отошел, мигнув на прощание желтыми предупредительными огнями, словно дьявол каменных гор приоткрыл свои глаза. Человеческое море, волнуясь и колыхаясь, отхлынуло от края платформы, оно торопилось куда-то в неизвестность по одним им ведомым делам, им не было дела до еще двух людей, что остались стоять на месте, продолжая подобие разговора. Доктор продолжал изучать будущего коллегу, словно он был редким образчиком представителей насекомого мира, или тканью с невиданной ранее патологией. И то лишь в том разрезе, что пока неизведанно - не более. Ведь всю информацию и досье ему предоставят сегодня вечером, как только он вернется в лабораторию.  По лицу мужчины вдруг пробежала судорога, и он отвернулся закашлявшись. Юкио отвел взгляд, переключая свое внимание на девушку, разговаривавшую по телефону. У нее были высветленные волосы и слишком ярко накрашенные глаза - вот они избытки чуждой культуры и влияние запада. Такуми чуть сморщился и вернулся к своему собеседнику.
- Ничего, - слова безразлично упали, он повернулся и не дожидаясь пошел в сторону эскалатора. На улыбку он не ответил, но приложив ее к предыдущему поведению и умножив на довольно фамильярное прикосновение в самом начале, сделал неутешительный вывод о характере и манерах нового сотрудника. Господин Сатоши был записан в ту столь раздражающую Юкио когорту людей, которые считали коммуникабельность и общество выше моральных ценностей. Например, таких как Хакару. При вспоминании о китайце по спине пробежала неуютная волна мурашек - порой общение с ним было столь невыносимо, что Юкио приходилось удерживать себя, уверяя себя в том, что они друзья. Новый сотрудник автоматически вызвал в нем негатив уже одним тем, что невольно напомнил ему о красноглазом альбиносе. 
- Однако, если кашель у вас давно, то при переезде он лишь усилится в нашем климате. Я бы посоветовал вам временно пить больше смягчающего. Потому как если вы заболеете, ни о какой работе не может идти и речи.
Ему на голову свалилась головная боль, с которой он временно не знал что делать. Встретить - хорошо, он встретил. Дальнейшие планы терялись в необозримом будущем. Гладкий метал поручней эскалатора холодил ладонь, а Юкио думал, медля с ответом на заданные вопрос до тех пор, пока они не вышли не улицу. Темный взгляд несколько раз прошелся по фигуре ученого, словно прицениваясь. Можно было принять решение самому, а можно было решить все проще.
- Одну минуту, - он достал коммуникатор и сделал один звонок. Кураторская ответила сразу и на вопрос о доступе в лабораторию ответила положительно, при условии что он на первое посещение выпишет пропуск под свою ответственность.  Что ж, это было логично. 
- Я должен был доставить вас в гостиничный номер, - доктор слегка склонил на бок голову, - Однако, если вы желаете сразу осмотреть свое будущее место работы, я должен знать вашу специализацию и с чем вы работали до этого, а так же вашу должность - фактическую, а не кадровую. Это необходимо для того, чтобы определить, куда вас направить в дальнейшем.

Общение, коммуникабельность, социальность, необходимость контактировать с другими людьми - множество слов и словосочетаний, которыми психологи стремились выразить на самом деле лишь одну простую мысль. "Люди нужны друг другу" и "человек зависит от другого человека". Юкио с этой распространенной теорией был в корне не согласен. Человек зависим от количества кислорода и углекислого газа в воздухе, от пищи, от воды, от медикаментов, от факторов окружающей среды, но не от других людей. Каждый человек - это отдельная, автономная система, которая прекрасно функционирует сама по себе. Вмешательства извне ее нарушают, выводят из равновесия. Возможно, поэтому себя он чувствовал ущербным - так зависеть всего от одного человека... мертвого человека. Говорят, время лечит, но это не так - мертвые не отпускают от себя. Память о них возвращается снова и снова, не давая жить полноценной жизнью, потому что все слова, Которые ты сказал им при жизни, все клятвы что дал - обязывают. Ведь нарушить их, это значит предать память, а предать память - предать человека, который был тебе дорого. Юкио подавил вздох и повернулся к встреченному ученому. Ровный взгляд темных глаз не выражал ничего, отражая мир в стекле очков, но Такуми отчаянно захотелось чтобы этот человек исчез. Прямо сейчас взял и исчез, избавив бы его от своего общества, от ответственности, от необходимости выдавливать из себя сухие никому не нужные фразы.
- Физика... Хорошо. Очень хорошо, - он повернулся обратно, открывая машину. Мысль уже увела его далеко от только что сказанного, возвращая к стоящей в лаборатории опытной установке, заброшенных осциллограммах, кипах криптограмм и странным несистемным возмущениям в слоях Системы, что были замечены им. Физик-теоретик, тем более подобной спецификации им бы действительно не повредил. От размышлений как лучше приписать к отделу занимающемуся проектом "Сны", то есть - параллельной реальностью, нового сотрудника, Юу вывело фамильярное похлопывание по плечу. Снова. Такуми поднял на мужчину тяжелый как осенняя вода взгляд и наклонил голову на бок, ловя на линзу световой блик, - Подобная информация слишком скудна, тем более мне нужно документальное подтверждение для того, чтобы окончательно решить вопрос вашего найма. Впрочем, это уже дело отдела кадров, а не мое, - легкий кивок обозначил конец данного этапа разговора, - Мы поговорим с вами подробней, когда по дороге в лабораторию. Она находится в Аомори, так что дорога будет долгой, - он сел за руль, и открыл вторую дверь, -  Садитесь в машину. И да... - сквозь привычную апатию вдруг пробилось раздражение, которое он не смог сдержать, а пальцы против воли сжались на руле, натягивая кожу на едва заживших порезах, - не прикасайтесь ко мне, если это не вопрос жизненной важности.

Почему человек не может исчезнуть совершенно бесследно? Не оставив после себя ничего? Почему, даже после смерти, остается так много вещей, какие-то записки, обязательно найдутся люди, которые будут звонить и спрашивать "как дела?" еще не зная, что абонент, которому они звонят, давно стал серым пеплом. Почему, даже сгорая в огне, превращаясь в невесомый прах, мы не можем просто исчезнуть? наверное, такова наша карма...
- Просто формальность, - его голос ничего не выражает, хотя человека садящегося с ним в машину он почти ненавидит. Мужчина, японец, среднего возраста, Жертва. Последнее основополагающее. Хочется отчаянно хватать губами воздух от острой боли, что скручивает пополам диафрагму, заставляя сердце трепыхаться отчаянно, с каждым разом останавливаясь все с большими перерывами. Скала, которая рушится изнутри, источенная миллиардами нор - вот на что он похож. Держать лицо, держать марку, сохранять достоинство, соблюдать традиции - слишком много обязанностей, выполнение которых прочно впилось в его подсознание. Он не может себе позволит чувства, он... Он почти забыл что это и как они называются. Разжать руки на руле вышло неожиданно легко. Просто расслабить пальцы, выпуская гладкую кожу, потереть задумчиво переносицу чуть выше перекладины очков, и нахмурить брови, справляясь с приступом мигрени и воспринимая слова Райдена.
- "Даже такая мелочь, как взмах крыла бабочки способна вызвать тайфун на другом конце света", - вышло совсем просто, а с улыбкой почти человечно, - Я знаком с теорией Хаоса и могу сказать, что прерывание моего существования вряд ли может стать причиной тотальных катаклизмов. "Я не бабочка." -  столь близкое присутствие Жертвы отдается фантомной болью в мертвом имени. Из него словно пинцетом вытягивают нервы, но это привычное состояние. Он знал, что эти ощущения не имеют ничего общего с физиологией - простой психологический эффект. Это быстро пройдет. Такуми чуть прикрыл глаза и потянулся в бардачок, сухо извинившись перед мужчиной, к которому он стал непозволительно близко, и достал от туда препараты. Сегодня, при разговоре с беловолосым подростком он уже размышлял на тему того, что в медикаментозном существовании нет ничего необычного и предосудительного. Четыре таблетки - сердечное, успокоительное, обезболивающее, антидепрессант. Три проглотить и одну под язык, запивая успевшей согреться и выдохнуться минералкой.
- Пока мы едем, вы можете рассказать мне о ваших пожеланиях в работе, - машина легко тронулась с места, выезжая со стоянки по направлению к общему шоссе, что вела в направлении Аомори, - Так я буду знать, приписать вас к уже существующему проекту или доверить вам собственный. В нашем институте самостоятельная исследовательская деятельность поощряется.

Линии вероятности – множество расходящихся и переплетающихся друг с другом реальностей, теория множественности миров, слои пространств…. Такуми в последний раз кидает на своего спутника взгляд и сосредотачивается на дороге. Возможно, фраза, которую бросил ученый была случайна. Так физики не задумываясь объясняются специфической терминологией, забывая что не для всех подобное устройство мира естественно. Но, доктор не относился к категории всех людей. Хотя бы потому, что сам себя давно перестал считать человеком. Фраза была проста – она говорила о том, что воспринимая мир в этой системе исчисления, невозможно с точностью предсказать факторы влияния одного объекта (сколь малой бы физической массой он не обладал) на окружающее. Но это только в этой системе исчисления. Если углубляться в теорию множественности миров, но вполне возможно существование мира, в котором его, Такуми, жизнь имеет какое-то значение и способна повлиять на ход развития событий во вселенских масштабах. Так же вполне возможен мир, в котором он уже мертв. Мир, в котором он обыкновенный человек, без всяких сверхспособностей. Мир, в котором он не был знаком с Комуи. Мир, в котором Комуи…был жив. 

Такуми ведет машину неспешно, механически отслеживая дорогу и сопутствующие факторы. Погруженный в свои размышления, он слушает сидящего рядом человека в пол уха, достаточно внимательно, чтобы поддержать нить беседы в случае необходимости, и достаточно рассеянно, чтобы внезапно, упустить ее смысл. Таблетки подействуют еще нескоро, возможно – через полчаса, возможно – через пятнадцать минут. При вождении на дальние расстояния он не принимал сильнодействующих препаратов, хотя… при столь долгом общении с незнакомой Жертвой, они ему могут понадобиться. А до института более часа езды по прямой. Доктор вздохнул и попытался сосредоточиться на разговоре, тем более что-то говорило ему, что если он этого не сделает сейчас, то пожалеет впоследствии. Впрочем, интерес его разгорелся легко, стоило вызванному специалисту упомянуть, с чем они работали. И сразу все встало на свои места.
- Ну конечно. Лаборатория в Осаке, - в суховатом голосе его слышится почти облегчение, - Можете не беспокоиться – часть данных уцелела и была передана мне.
Лабораторные журналы с длинными списками примененных препаратов, диаграммы состояния мозговой активности содержащихся там пациентов. Химические формулы медикаментов и сухие сведения медкарты – маленькая верхушка большого айсберга. Из расшифрованного и восстановленного он понял, что в лаборатории велись работы по модифицированию, но даже не мог предположить что связанно это не с медициной и генетикой, а с физикой элементарных частиц. И смелость постановки вопроса самого опыта поражала. Такуми даже мог сказать, что восхищен.
- Невероятно смелая гипотеза, - впрочем, его голос ничем не выдал всколыхнувшейся искры интереса, - Могу я узнать, был ли какой-то прогресс? Какие-то подтверждения?