Идея разместить в блоке зашифрованную информацию о месте и времени проведения бесплатного мини-концета а-ля квартирника была, конечно не новая и, откровенно говоря, стыренная, но она имела свои плоды, обеспечив группу потерянным было вниманием. И хотя шифр разгадало от силы человек тридцать, «концерт» прошел на ура.
До этого были долгие переговоры с владельцем портовых складов, подготовка площадки, обеспечение ее охраной и оборудованием, но… дело того стоило. Атмосферы, царящей на этом маленьком выступлении, ребята из «Мотылька» не встречали уже довольно давно. А связь с залом была даже сильнее, чем на рядовых концертах.
Отыграв несколько песен, ставшими хитами, музыканты разбавили их сравнительно новыми композициями, особенно полюбившимися, судя по отзывам в их блогах, фанатами, а в завершении отдали «слово» Киане. Песня, исполненная девушкой в конце вечера под аккомпанемент всего лишь акустической гитары, на которой она же сама и играла, не была еще даже положена на музыку, чтобы стать очередным синглом и, как следствие, не была отрепетирована в студии. Даже остальные участники группы слышали ее всего лишь один раз. Почему же Киана решилась исполнить «сырую», в общем-то, вещь на пусть и маленьком, но концерте? Эта песня и музыка к ней была написана в период наибольшего бума для группы после обнародования в интернете истинного пола вокалистки “Kagerou” и ее причастию к событиям трехлетней давности во Франции. И хотя, «мотыльки» вместе со своим продюсером Исавой Хисаши все еще не пришли к какому-то однозначному выводу – опровергнуть слухи или признать их, написанная девушкой песня стала своего рода извинением перед фанатами за обман. Да и перед ребятами из группы тоже. Когда смолкли последние звуки гитары, Киана выдержала небольшую паузу, закусывая губу и буквально впитывая в себя непривычную тишину, царящую в импровизированном зале, а потом глубоко вздохнула, поднимаясь с небольшого табурета, на котором сидела во время исполнения, и устраивая там снятую с плеча гитару.
- Минна-сан*… - взявшись рукой за микрофон, обежала взглядом небольшую толпу, стоящую у наспех сооруженной сцены, - Я знаю, что в последнее время ходит много слухов о группе, да и в большей степени лично обо мне. Мне очень жаль, что этим я заставила вас потерять доверие ко мне лично и ко всему коллективу в целом и… прошу меня простить. – взгляд зацепился за объектив нацеленный на нее камеры, заставив рыжие уши на мгновение прижаться к голове, но сама Киана просто улыбнулась, переводя взгляд на хозяина техники. – Уберите, пожалуйста, камеру… Аригато**. – благодарно улыбнувшись, когда молодой парень, зависнув на секунду, все же выключил записывающее устройство, убирая его в чехол, и продолжила краткую речь. – Я не могу сейчас подтвердить или опровергнуть распространившиеся в интернете слухи, так же как не могу, да и не имею права оправдывать себя в том, что создала благоприятную для этих слухов природу… Но… не зависимо от того, как разрешиться сложившаяся ситуация… Я хочу сказать лишь одно. Возможно, вы мне больше не верите, на что имеете полное право, но… верьте нашей музыки. Она никогда не будет лгать… И еще раз прошу у вас прощения. Сумимасен***… Онегай шимас****. – отступив от микрофонной стойки, изобразила приличествующий ситуации поклон, закрывая глаза, замирая и прислушиваясь к тихому роптанию публике.
Реакция зала была неоднозначна… Выкрики «Ну почему же не можешь… Да ладно тебе, просто разденься, мы же тут все свои» перемежались с возгласами «К черту слухи, мы же не стадо баранов, чтобы верить всему, что пишут в Интернете». Но в конце-концов небольшая толпа все же пришла к какому-то единству и даже раздались легкие аплодисменты, а в следующую секунду склоненной спины коснулась чья-то ладонь, заставившая вздрогнуть, распрямиться, обернуться и встретится взглядом с ободряюще улыбающимся басистом. Проблем в отношениях с Сейджи у нее никогда не было. А вот Киёши, находившийся в группе на правах ритмиста, не взлюбил новую вокалисту с первых дней пребывания в группе. И именно его едва ли не ненавидящий взгляд сейчас Киана ощущала спиной. Благодарно улыбнувшись басисту, рыжая снова посмотрела в зал, чувствуя, что дышать стало значительно легче, и изобразила еще один поклон, на этот раз менее низкий и более короткий.
- Аригато! А напоследок мы исполним песню, которую вы еще не слышали, и которая выйдет синглом в следующем месяце.
Зал снова наполнился музыкой и опустел где-то по прошествии получаса. На сцене суетились пара знакомых ребят, помогающих им с техникой, которые сейчас собирали инструменты и оборудование, а Киана улыбнулась Этаниэлю, одному из немногих, кто был лично приглашен на этот концерт, который сейчас о чем-то трепался с барабанщиком.
- Эль, мы сейчас погрузимся… И мне придется прокатиться с инструментами, чтобы проверить – как они доехали. Со мной поедешь?
Не то, чтобы у них с Элем были какие-то особые планы на вечер, просто хотели прогуляться после концерта. Только сначала надо было проследить за упаковкой, погрузкой и транспортировкой оборудования. Кому-то, возможно, покажется странным, что заботу о подобном взяла на себя девушка, но Киана считалась в группе «не семейной» и одинокой, а посему у нее явно было больше времени, чтобы посветить его техническим проблемам. Да она и не возражала, времени действительно было вагон. Получив согласный кивок, вновь улыбнулась, отвлекаясь обратно на ребят, сматывающих провода, а через пару минут едва не подпрыгнула, когда ее плеча коснулась чья-то ладонь.
- Киёши! – облегченно выдохнув, даже улыбнулась, глядя на ритмиста. – Ты меня напугал… Что-то случилось?
- Все что могло случиться, уже случилось, вряд ли будет хуже… - к подобным усмешкам и ухмылкам Киана уже привыкла, поэтому не особо обращала внимание. А вот то, что парень почему-то вдруг обратил свое внимание на нее удивляло. – Минутка есть? Пойдем, поговорить надо…
И хотя фраза подразумевала под собой вопрос, она явно больше походила на приказ, ибо как только Киёши договорил, он тут же, так и не убрав руки с плеча девушки, развернул ее на сто восемьдесят градусов, потащив за собой куда-то вдглубь складов.
- Эй, подожди! Ребята почти закончили, ты же знаешь я еду с ними, не хочу их задерживать. Я от тебя никуда не денусь, может все же в другой раз? – но, хотя она вырвалась, тем не менее продолжила идти за парнем в заставленную каким-то барахлом, темную и какую-то неуютную часть склада. Развернуться и удалиться не позволяло воспитание, которое вдруг именно сейчас решило напомнить о себе.
- Не парься, Юи поедет с ними. Он уже договорился, водитель потом обещал подбросить его до дома.
Договорился так договорился, Киане, в общем-то, было все равно, о чем она и сообщила парню, пожав плечами.
- Ну ладно… Так о чем ты хотел поговорить?
Повернулась к Киёши лицом, чуть сморщившись, когда в поле зрения попали находящиеся за его спиной мешки и коробки, освещенные тусклым светом маловаттовой лампочки.

~~~
*Минна-сан - (яп.) нейтрально вежливое обращение ко всем собравшимся, здесь можно перевести как "Ребята"
**Аригато - (яп.) спасибо
***Сумимасен - (яп.) извините
***Онегай шимас - (яп.) пожалуйста, выраженное в превосходной степени.

В первую секунду, когда за спиной ритмиста неожиданно появился какой-то мужчина, Киана даже не поняла, что произошло. Решила – журналист, поклонник, просто извращенец… Даже когда неизвестный мужчина назвал ее настоящим именем, девушка «не словила мышей» - его последнее время не трепал только ленивый. Но чем больше Киана выглядывалась в лицо незнакомца, тем яснее понимала, что это… ее отец. Нет, не ее. Ее родители умерли давно, их она даже не знала. Отец Рэми. Не смотря на то, что за прошедшие три года мужчина изменился, и виной тому явно было не только время, знакомые с детства черты все равно были узнаваемы…
Что Киана… нет, Рэми… испытал, когда то, чего он так боялся, случилось. Страх? Шок? Ужас… Сколько раз представлял эту картину, после того, как поползли слухи б истиной половой принадлежности вокалистки «Мотыльков» и ее удивительной схожести с сынок известного во Франции, а благодаря интернету, и во всем мире маньяка. Сколько раз просыпался в ужасе, когда его отец приходил во снах, чтобы закончить начатое. Сколько раз вздрагивал на улице, когда случайно наталкивался взглядом на европейские лица немолодых уже мужчин… А сейчас… На удивление, Рэми был спокоен. Хотя, ожидание всегда страшнее. А теперь – встреча уже произошла. Этого не изменишь. Можно больше не бояться неизбежного. Конечно, можно бежать, кричать, звать на помощь. Умолять о помощи Киёши… Но Рэми на пару с Кианой были слишком горды для этого.
- А ты все еще надеялся на то, что это просто слухи?
Пренебрежительно фыркнув… Киана махнула хвостом, чуть раздраженно прижимая к голове уши и посмотрев на ритмиста. Но, следующие слова застряли в горло, когда в шею парня неожиданно воткнулся шприц. Киана не успела помешать, не успела даже предупредить… Вот тут-то, как пишут в романах, сердце и пропустило удар, в следующую секунду заколотившись как безумное. Видеть чужую смерть девушке еще не приходилось. Тем боле – такую глупую. Тем более – быть причиной этой смерти.
- Он не был наркоманом… Это легко проверить… - голос получился неожиданно хриплым, виной чему послужило севшее внезапно горло. А рука сама собой потянулась к заднему карману. Хвост снова дал короткую отмашку, закрывая эти «махинации», а пальцы уже выудили из кармана мобильный, привычно разблокируя и нажимая на кнопку экстренного вызова.
- Ну здравствуй, папа… - ударение прозвучало на второй слог, а… Рэми перешел на французский, как оказалось, вовсе не забытый за эти три года.
Не сводя с отца на удивление спокойного взгляда и продолжая держать руку за спиной, все так же маскируя свои действия пушистым хвостом, Рэми сделал несколько шагов по круговой дуге, намереваясь подойти к лежащему без движения парню и.. что? Проверить – вдруг еще жив? Убедиться, что мертв? Помощь? Добить? Просто посмотреть – полюбопытствовать?
- Я всегда считал, что ты слишком высокого о себе мнения. Мои уши – моя визитная карточка. Эмблема группы. Если хочешь – ее талисман. Только поэтому они все еще со мной…
Усмехнувшись, остановился, все же не решившись приближать ни к телу ритмиста, ни к отцу. Переживали ли Рэми или Киана за лежащего пластом парня? Этого не знали ни тот, ни другая. Наверное, шок от встречи все же имел место быть, отсекая все остальные эмоции. Хотя, судя по тому, что пальцы все еще сжимали телефон, пытающийся соединиться со скорой помощью – судьба ретмиста была для Рэми-Киана не безразлична. И оба все еще надеялись на то, что парень жив. Сейчас главное – потянуть время.
- Что тебе от меня нужно? Хотя… глупо спрашивать, да? – очередная усмешка и новое движение, на этот раз в противоположную сторону. – Как ты провел эти три года, м? Где был? Я о тебе ничего не слышал…
- Скорая помощь, сто тридцать пятая, слушаю вас…
Женский голос, разнесшийся по пустынному и тихому складу, неожиданно оказался слишком громким. На динамик в телефоне Киана никогда не жаловалась.

Конечно, надеяться на то, что удастся воспользоваться телефоном и вызвать «скорую» было глупо. И Рэми понял это, как только его мобильный оказался в руках мужчины, а, секундой позже, на полу. Экран жалобно захрустел, в это же мгновенье покрываясь сеткой трещин, а Рэми выругался вслух, глядя на умерший бод каблуком телефон.
- Ну что ты… Конечно же, я никуда не тороплюсь. Наоборот, за эти годы у меня накопилось столько всего, чем хочется с тобой поделиться, папа… - язвительный тон, ударение на последнем слове и  мечущийся из стороны в сторону хвост. – Но тебе ведь не нужна лишняя смерть на твоей совести, верно? Ему еще можно помочь… - бред, нельзя, но Рэми продолжал надеяться. - …вызови скорую. Он не имеет никакого отношения к нашим с тобой разногласиям… Я пойду с тобой, куда скажешь, просто вызови «скорую»…
А вот это уже правда. За возможность вернуть ритмиста с того света, Рэми действительно бы пошл за отцом туда, куда бы он захотел. Нет, вовсе не любовь к парню была тому причиной, к тому же этой любви и не было, наоборот – между ними всегда существовал стойкая взаимная неприязнь. Но брать на себя его смерть совершенно не хотелось…
Возможно, Рэми хотел сказать что-то еще, добавить что-то к уже сказанному, привести какие-то новые доводы и аргументы, которые убедили или заставили бы его отца вызвать «скорую помощь», но хлесткая пощечина свела на нет все мысли, заставив вскрикнуть, резко повернуть голову и схватиться ладонью за обожженную щеку.
- Девкой? – вновь вскинув на отца взгляд, Рэми усмехнулся, зло сощурившись. Все же испытываемый страх начал постепенно отступать, вытесняемый пробуждающейся ненавистью и… как бы странно это не было – обидой. – Ряженой девкой я стал благодаря тебе, папа. И да, воспитывал ты меня настоящим мужиком. – усмехнулся, прижимая уши к голове и еще сильнее размахивая хвостом, так, что тот уже начал хлестать по бедрам. – Только для чего? Для того, чтобы потом удовлетворить со мной свою похоть? – следующие слова мужчины заставили рассмеяться и помотать головой. – Тебе? О нет, папа. Я не принадлежу никому. Не ты ли учил меня этому с детства? И свою судьбу я создам сам. Ты потерял право распоряжаться ею три года назад.  Ты животное, отец. И мне стыдно за то, что во мне течет твоя кровь… - последние слова буквально прошипел, сжимая зубы, и чувствую, как пальцы сжимаются в кулак, впиваясь ногтями в ладони. – Тебе мало смертей, которым ты поспособствовал, да? Ты знаешь, что мама умерла? ЕЕ смерть тоже на твоей совести. И за это я тебя ненавижу! – шипение сменилось криком, а сам Рэми замахнулся, стремясь ударить и метясь в ставшее ненавистным лицо.

«Нанавижу!». Действительно ли Рэми ненавидел человека, давшего ему жизнь. Сейчас – да. За то, что пришлось бежать из привычного мира, за то, что потребовалось натягивать женские шмотки. За то, что умерла мама. Пожалуй, во всем этом он был рад только появлению Кианы. Без этой взбалмошной особы прочно угнездившейся в его голове Рэми было бы куда труднее. По крайней мере он так считал. Но ненавидел ли он Этьена в принципе? Нет. Не смотря на все то, что случилось, он все еще продолжал любить своего отца.
Удар, конечно же, не получился. Хотя, говоря откровенно, где-то в глубине души Рэми и не хотел бить. Просто пытался выплеснуть одолевающие эмоции… Неудачно. Втянув воздух сквозь стиснутые зубы, когда мужчина заломил перехваченную руку за спину, и первые секунды вообще не двигался, лишь сцепив зубы.
- Ты ничего не понимаешь… - выдохнув в ответ на «даже ударить не можешь», снова замолчал, напрягаясь, когда ладонь Этьена скользнула по одному из кошачьих ушек, а память услужливо подкинула картинку из прошлого. Но вовсе не ту, из-за которой Рэми начал испытывать к своему отцу ненависть.
Ему было лет одиннадцать и он выиграл свой первый Бой на каких-то школьных соревнованиях. Сказать, что Рэми был счастлив, значит не сказать ничего. Но гораздо более счастливым был его отец. Тогда родители утроили даже что-то типа праздничного ужина, а Рэми до сих пор помнил, какой гордостью горели глаза отца, когда тот хвалил сына, привычно потрепав его по волосам, зацепив краем ладони кошачье ушко.
Это воспоминание заставило помимо воли расслабиться и даже как-то прильнуть к стоящему сзади мужчине. Но как только чужое дыхание обошло шею, а зубы ощутимо прикусили обычное, человеческое ухо, и Рэми встрепенулся, изворачиваясь и не смотря на резкую острую боль в заломленной руке стараясь заглянуть отцу в глаза, чтобы… Чтобы что? Поспорить? Напомнить, как Этьен действительно любил свою жену. Как они все были счастливы? Воззвать к, возможно, еще сохранившимся остаткам былых чувств?
Но ничего из перечисленного юноша сказать не успел. Хватка на его руке неожиданно исчезла, а сам Рэми впечатался с одним из грузовых контейнеров, чисто на автомате успев отвернуть лицо и выставить руки, чтобы немножко саммортизировать удар. Боль не заставила себя ждать, видимо, рыпнувшись в тот момент, когда Этьен выворачивал ему руку, юноша все же потянул какую-то мышцу, которая сейчас активно протестовала против столь грубого с собой обращения, посылая этот самый свой протест в мозг и заволакивая сознание, так что на ободранную о стенку контейнера щеку Рэми даже не обратил внимание.
- Но ты ведь любил ее… - повернувшись к мужчине, прижал ладонь к ноющему плечу, а сам привалился все к тому же контейнеру, дожидаясь, когда отпустит боль, а ноги перестанут противно дрожать, отказываясь поддерживать тело. – И меня… - добавил уже тише, поднимая на отца взгляд, стараясь поймать его взгляд, заглянуть в душу, увидеть там того Этьена Китона, которого он знал несколько лет назад, понять причины, почему тот так резко изменился.
- Это же не ты… Мой отец не может быть чудовищем… - ярость улеглась, оставив место сожалению и боли, которые появились еще три года назад. – Что с тобой случилось?
Сам себе Рэми сейчас напоминал маятник, его совершенно конкретно шарахало в разные стороны – от злости, ярости и ненависти, к былой любви и желанию понять, вернуть и простить.

Отредактировано Киана Суон (2011-12-12 11:50:21)

Маятник снова качнуло. Вернулись, утихшие было, гнев и ярость, становящиеся с каждым словом мужчины все сильнее и сильнее. Нет, это уже не его отец. По крайней мере не тот отец, которого Рэми искренне любил, которым искренне восхищался, одобрение которого старался заслужить все прожитые вместе годы. Чудовище? Возможно… Убийца? Несомненно. Виновник смерти матери? Может быть… Впрочем, он – Рэми, виноват был ничуть не меньше. По крайней мере по своему собственному мнению… Тряхнув волосами, от чего несколько прядей упали на лицо, скрывая вновь вспыхнувшие ненавистью глаза, Рэми быстро выгнул из головы ненужные сейчас мысли. К чему разводить подобные сантименты? Сейчас не время и совсем не место. Не здесь. Не сейчас. Не с этим человеком. С ним подобное слишком опасно.
А Этьен, будто в подтверждение мыслей, проскочивших в голове сына, внезапно оказался рядом. Вскинув голову, скорее из-за собственного желания заглянуть мужчине в глаза, нежели из-за хватки на подбородке, Рэми стиснул зубы, прищурившись и встречая взгляд мужчины.
- Все твои слова… - выдохнул сквозь стиснутые зубы, с ненавистью глядя на когда-то любимого человека. - …лишь… - но закончить не успел. Ожидаемый в общем-то, но резкий удар заставил согнуться напополам, а после и вовсе припасть на одно колено, схватившись за пострадавшее место и хватая ртом воздух. В этот момент все пятнадцать лет жизни пронеслись перед глазами как фильм на быстрой перемотке, споткнувшись на дне «Икс». Еще некоторое время картина того дня держалась перед мысленным взором, а потом оборвалась, как слишком туго натянутая кинопленка. Экран на секунду осветился ярко-белым светом, моргнул и погас. Точно так же, как и погасла жизнь Рэми в тот день. Дальше – пустота и чистый лист. Новая жизнь. Новый человек. Он больше не Рэми Китон. Точнее – не тот Рэми Китон, которым он был еще три года назад. Рэми умер. На смену ему пришла Киана. Три года назад. И сейчас…
Наблюдавшая за всеми разворачивающимися событиями как бы со стороны, рыжеволосая девушка решила вернуть себе контроль над глупым телом, уже привычно вытесняя этого ушастого остолопа в глубины подсознания. Нет, по мнению Кианы Рэми был вовсе не плохим и не слабым парнем. Но в присутствии своего отца мальчишка явно потерял хватку. Да и начал слетать с катушек, что Киане ну никак не могло понравиться.
- Значит, любишь? – разогнувшись, девушка подняла глаза на мужчину, усмехаясь, и слизывая с губы несколько капель крови, тут же почувствовав кольнувшую язык боль – Рэми явно прикусил его несколько секунд назад от неожиданного удара.
…идиот!..
- Но ведь ты считаешь меня червяком. Тупой овцой… Ничтожеством, нэ? – все с той же усмешкой, подошла к мужчине, тут же растягивая губы в несколько пошловатой улыбочке. Но, папа… - сделав ударение на последнем слове и вложив в него ничем не прикрытую издевку, - …разве не твои гены, не твоя кровь течет в этом теле, м? Так что же ты сам после этого? – последние слова шептала уже в ухо мужчине, обнимая его за шею и прижимаясь к его телу. – И все же, ты меня любишь? – чуть отстранилась, вновь усмехаясь, проводя губами по щеке, едва ощутимо коснувшись губ и посмотрев в глаза. – Ну а мы тебя… все же… ненавидим… - с ухмылкой выдохнула в губы отцу своего второго «я», проводя ладонью по его щеке. - Знаешь, твой сын не плохой парень, но он становится слишком мягким, когда дело касается людей, которые ему дороги… А ты ему все равно дорог, не смотря на то, что он тебя ненавидит. Так что, я решила ему помочь. Вернее, даже больше себе – мне нравится это тело и такому козлу, как ты, мне отдавать его совершенно не хочется… - продолжая обнимать, вновь заглянула в глаза и улыбнулась. – Этьен Китон. – продолжая очаровательно улыбаться, снова прильнула к мужчине всем телом, почти касаясь его губ своими. - Я вызывая тебя на Бой. – едва слышно выдохнула эти слова, тут же накрывая рот мужчины своим в довольно грубом поцелуе, а потом резко, совершенно по-женски засветила коленом между ног, довольно ухмыляясь, когда мужчина ожидаемо скорчился, и отступая на шаг. – Загрузка Системы. Авторежим.
С деланным безразличием выставила вперед руку, разглядывая маникюр, а потом прикрыла глаза, буквально кожей ощущая, как меняется мир вокруг нее.

С закрытыми глазами Киана стояла еще несколько минут, пока пространство вокруг теперь уже вокруг них двоих окончательно поменялось, обретая четкие законченные. Оба, отец и сын, стояли сейчас друг против друга, на небольших каменных выступах в жерле вулкана. Внизу бурлила лава, идущий от нее пар мешал четко видеть противника. Жар, казалось, буквально пропитавший все вокруг, опалял лицо, а горячий воздух обжигал легкие. Подсознание, активно сдерживающее боль, гнев и ярость сработало во время открытие Системы на пять баллов, очутив обоих, если не в аду, то очень близко к нему.
- Ты даже представить себе не можешь, насколько повзрослел твой сын. Даже не смотря на его внешний вид. Хотя, возможно, именно благодаря ему...
Усмехнувшись, Киана повела плечами, будто разминаясь, шикнув на пытающегося высказаться Рэми и все прочнее завоевывая контроль над его телом, что, впрочем, было вполне привычным делом.
- Ну что... папа... - последнее слово прозвучало пропитанное сарказмом и издевкой. - Начнем?

Незаметно подбираясь ветер кутает незримо
Твои руки, ноги, шею - тихо и неуловимо
А затем порывом резким поднимает в поднебесье,
Со всей силы вниз бросая и о землю ударяя
Вновь и вновь - играть так просто - изломает твои кости
От него нигде не скрыться - он найдет, куда пробиться
Незаметно подбираясь и опять к земле кидаясь.

Руки двигались в такт произносимым словам, по мере того, как гуляющий по Системе воздух закручивался, набирая силу, превращаясь в ветер, окутывая стоящего напротив Бойца со всех сторон, подчиняясь словам заклинания.

- А ты так уверен, что это любовь, папа? – сделав ударение на последний слог, Киана усмехнулась, окинув мужчину взглядом и чуть выгнув бровь, когда тот пару раз стукнул ногой по выступу. - Есть чувства гораздо более сильные и горячие...
Боишься, что играть буду не честно? По себе судишь… А зря…
Заклинание сработало как надо. И Киана не без удовольствия наблюдала за тем, как ее противника хорошенько приложило и каменную поверхность. Правда, этого нельзя было сказать о Рэми. Стоящий напротив мужчина был и оставался отцом. И какую бы ненависть от не питал к своему родителю, какую бы ярость и гнев тот не вызывал в своем сыне, Рэми совершенно не мог сознательно причинить тому сильный вред. Наверное, именно поэтому, в общем-то довольно успешный Боец и пропустил брешь в своем заклинании, оставив противнику не только лазейку, но и позволив ему особо не мудрствовать с собственной атакой.
Кретин! Не умеешь, не берись лучше… Если тебе дорога твоя шкура!
Прижав рыжие уши и мысленно прошипев, Киана приготовилась отбивать атаку, уже шевельнув губами, чтобы прочитать ответное заклинание, но произнесенные мужчиной слова едва не выбили почву из-под ног, заставляя потерять драгоценные секунды. Несколько камней больно ударил по телу, оставляя синяки и ссадины, разрывая одежду и царапая кожу. Но рыжая девушка довольно быстро взяла себя в руки, стряхнув наваждение.

Стены выстроит незримы
Сила воли нерушимой
Мне не нанесут вреда,
Камня острые края.
Как от стен отскочат резко,
Разлетятся с громким треском.

До того, как было произнесено заклинание, окончательно уничтожающее атаку противника, еще несколько камней все же успели достигнуть своей цели, наградив тело еще несколькими ссадинами. Один, кажется, даже мазнул по лицу, и по виску теперь стекала тоненькая струйка крови.
- Папа… - снова ударение на последний слог, насмешливый тон и ухмылка на губах. – Тебе бы не стоило ее трогать, если ты не хочешь разозлить своего сына… Хотя… - … - задумчиво проговорила, усмехаясь и прищуриваясь. С ответной атакой пока не спешила. Эмоции Рэми слишком мешали сосредоточится на этом мужчине, увидеть его слабость, понять – где и куда надо бить. Поэтому Киана продолжила, откинув с лица растрепавшиеся волосы. - … может ты его этим наоборот расстроишь.
Ну где же… Чем тебя взять, а? Если так продолжится, моя шкура пострадает… А она мне еще дорога… Рэми, мать твою, подсказал бы что-нибудь… - рыкнув на саму себя, Киана встряхнулась, окидывая мужчину внимательным взглядом. – Чем тебя пронять, а? Чего ты боишься? В чем твоя слабость? Впрочем…

Этот треск перекрывая
С громким лязгом, завывая,
Появляются из тьмы
Те, кто знают твои сны.
Твои страхи и виденья -
Но они не привиденья
Неизвестных рой существ,
Тех, кто все, что видят, ест.
Зубы-пилы искромсают,
Вкровь изрежут, растерзают.
Невозможно от них скрыться,
Даже хищник их боится.
Слушаются лишь меня,
Не боятся ни огня,
Ни воды, ни ветров диких,
Стынет кровь от ихних криков.
Мне их вновь не возвратить,
Им нельзя мне навредить

Выбранное заклинание было в каком-то смысле универсальным. У каждого человека есть свои скелеты в шкафу. Каждый чего-то боится, даже если страх этот спрятан в глубине подсознания. Даже такие отморозки, как этот… И если вытащить его наружу… Ну в общем-то к этим самым страхам Киана сейчас и взывала. На этот раз не забыв «закрыть» заклинание.

Отредактировано Киана Суон (2012-02-15 15:07:19)

Отбил. В последнюю минуту, но отбил. В общем-то, говоря честно, Рэми-Киана и не сомневалась, что так будет. Била девушка наугад, и, надо признать, попала точно в цель. Только вот не учла что-то в своем заклинании. Сюда по тому, как всколыхнулась аура ее противника перед самой защитой – именно что-то в произнесенной несколько секунд назад атаке дало мужчине возможность выплыть из насланного марева страха и отразить посланных ему существ. Что ж… Цели убить его Киана перед собой и не ставила. Так что – продолжим. Сил, правда, хватит еще лишь на пару-тройку заклинаний, а потом она просто выдохнется, но… судя по состоянию противника – он не в лучшей позиции. Даже если этот Бой и закончится ничьей, это будет не так уж плохо. Потом, конечно, они вывалятся из Системы и снова окажутся один на один в холодном безмолвии портовых доков, но если Рэми будет вести себя тихо и смирно, Киана найдет способ справиться с этим ублюдком.
- Считаешь, что твой сын наивен, папочка? – рассмеялась, откинув назад растрепавшиеся рыжие волосы, и дала хвостом широкую отмашку, задевая внутренние стены вулканического кратера. – Ну что ж, возможно ты и прав. Только ведь так интереснее, верно?
Сдув со лба налипшую на него прядку влажных от пота волос – здесь, в Системе, действительно было слишком жарко, Киана ослепительно улыбнулась. Пусть, пусть этот мужчина считает мальчишку наивным. Но ведь она – не Рэми. Она куда более холодная и расчетливая. Этьен… или как его там… еще не знает, с кем имеет дело. И это в конце-концов его и погубит. Не в буквальном смысле слово, конечно же, но столь милое заблуждение на счет своего противника станет для Кианы несомненным плюю…
Додумать Киана не успела. Нет, она вовсе не увлеклась собственной радостью от того, что мужчина только что отчасти раскрыл свои карты. За годы проведенных в Системе Боев девушка научилась радоваться удачам одновременно и одновременно оставаться по-прежнему сосредоточенной на противнике. Вот и сейчас – она слышала каждое слово его заклинания, уже готовила защитное, знала – куда ударить, чтобы рассыпать фантом, но… Но не учла, что с Рэми они все же были одним человеком. Делили тело, разум и чувство на двоих. И когда в жарком мареве прогретого лавой воздуха вдруг начал вырисовываться силуэт неизвестной ей, но очень хорошо знакомой и любимой Рэми женщины… Киана не учла, что для мальчишки это может стать подобным ударом.
- Мама…
Слова сорвались с губ сами собой и очень-очень тихо. Рэми в ту же секунду, когда в раскаленном воздухе появилось любимое лицо, забыл где он, что он и с кем он. Все чувства, которые мальчик прятал за маской рыжей стервы все эти вынужденные годы разлуки, непонимание и страх, что поселились в душе после «предательства» отца, та боль, что точила сердце после смерти единственного в этом мире дорого человека, обрушилась на Рэми подобно волне цунами, погребая под собой все, что давало сил сдерживаться до этого момента. Сердце забилось пойманной в силки птицей, горло перехватило, а несколько соленых капель прочертило дорожки на начинающих покрываться исходящей от лавы копотью щеках.
- Мама…
Милый сердцу, любимый образ приблизился, Рэми даже почувствовал прикосновение нежных рук к щеке, ласково стирающих бегущие по ней слезы. И сразу же захотелось, как в далеком детстве, кинуться в объятия, рассказать обо всем, от чего было так больно и страшно, и позволить этим нежным рукам и ласковому голосу утешить, прогнать страхи, позволить себе поверить, что сейчас мама рядом и теперь все будет хорошо. Рэми уже чувствовал эти, необходимые сейчас, как воздух, объятия, когда из-под сознания неожиданно вырвалась временно потерявшая дар речи Киана.
Это не она. Твоя мать умерла, идиот!
Странно, но эти слова подействовали отрезвляюще, и Рэми смог стряхнуть с себя туман заблуждения в ту самую роковую секунду, когда иллюзия должна была нанести свой смертельный удар. Возможно, да миллиардную долю секунды позже, но юноша смог оттолкнуть от себя то, что считал матерью, в тот самый момент, когда боль, словно клинком пронзила сердце, будто кулаком ударила в солнечное сплетение. Не удержавшись на ногах, Рэми рухнул на колени, отбивая их о каменную поверхность выступа, и продолжая задыхаться от нахлынувших эмоций, поднял голову на своего второго родителя.

Боль потери, гнев и ярость, жалость, скрежет, сердца стук -
Я сполна их смог отведать - те слова - не пустой звук.
Словно рвет тебя на части, словно вгрызлась в плоть сильней,
Так и просит моей крови, хочет укусить больней.
Только мне не больно больше - я привык и принял боль.
И не надо строить стены, пряча мысли за спиной.
Я не верю в пыль иллюзий, им не совладать со мной.

Облизнув соленые губы, все продолжал шептать слова заклинаний, не сводя горящего настоящей жгучей ненавистью взгляда со своего отца. Вызвать образ матери было ошибкой - все те чувства и мысли, вся та боль, отчаяние, ярость и ненависть, что Рэми до этих пор успешно скрывал где-то в глубине своей души вырвались наружу. Но для Рэми они были не опасны больше - с ними он уже смирился, они были его собственностью, его продолжением. Они не могли принести ему вреда. Чего нельзя было сказать о ненавистном юноше сейчас отце.

Только сам - остерегайся! В наших венах кровь одна.
Нас злым роком повязала кровной ниточкой луна.
Все что было - не исправить, все что будет - на двоих.
Мы родны с тобой по крови, были, есть, и в этот миг
Потому ты испытаешь все, что чувствует твой сын.
Пепел к пеплу, капля к капле - наш с тобою род един.
Невозможно отмахнуться от того, что сердце жжет
Невозможно скрыться больше - эта боль тебя сожрет,
И сильней вгрызется в глотку, чем когда-либо в мою.
Нашей кровью эту землю я досыта напою.

Сам не особо понимая что делает, с силой провел ладонью по неровной, испещренной выступами и обломками камней стене, даже не поморщившись, когда один из острых краев разобрал ладонь. Вновь облизнув губы, Рэми выставил руку перед собой, не обращая внимания на то, как повинуясь заклинанию, собственная кровь заструилась по ладони и запястью, роняя алые капли, тут же впитывающиеся в, казалось бы, безжизненный камень, и все еще глядя на отца, закончил свое заклинание.

С каждой каплей, что роняю, пусть уходит из тебя,
Утекает, угасая, жизнь, спокойствие даря.
Не вернуть назад словами, не разрушить словом кровь.
Кровь ведет тебя дорогой в мир непробудимых снов.

Именно сейчас, Рэми поймал себя на том, что спит и видит, отчаянно мечтает и искренне желает своему отцу смерти. Нет, не отцу. Этому чудовищу, что предал его и мать почти четыре года назад. Ублюдку, из-за которого сердце любящей женщины не выдержало, разрываясь и унося ее в потусторонний мир. Мерзавцу, для которого эта смерть ничего не значила. Именно в этот самый момент юноша понял, что из этого Боя живым выйдет только один. И он приложит все усилия, что этим самым живым оказался он сам. А мужчину, который назвал себя его отцом он отправит в ад.

Отредактировано Киана Суон (2012-03-07 00:44:30)

То, что он только что сделал, до Рэми дошло на секунду позже того, как его отец внезапно... нет,довольно ожидаемо схватился за грудь. Почему он пропустил заклинание? Замечтался? Задумался? Специально ничего не стал делать? Возможно, он не такой сильный Боец, как думал его сын. Или же всколыхнувшаяся в душе Рэми ненависть помогла сделать удар неотвратимым?
- Закрыть Систему...
Губы шепнули сами собой, все за ту же секунду до того, как сердце Этьена Китона, повинуясь заклинанию, прочитанному его сыном, перестало биться. Видимо, у Реми сработал рефлекс, и он чисто на автомате свернул Систему до того, как его противник умер, избегая неотвратимого в ином случае выброса, который обычно влек за собой не особо приятные психологические и физиологические последствия. Впрочем, нельзя сказать, что это сильно помогло...
Глухой стук, с которым безжизненное тело отца упало на бетонный пол портовых складов, вывел Рэми из того ступора, в котором парень пребывал еще с минуты прочтения собственного заклинания. Моргнув пару раз, юноша медленно перевел взгляд со стены на тело, которое еще каких-то несколько минут назад был его отцом, а потом так же медленно посмотрел на мертвого ритмиста. Отец видел в нем лишь способ удовлетворения своих желаний.... Ритмист - соперника? Конкурента? Просто ненавистного человека? Так или иначе, с обоими этими людьми он был в не особо хороших отношениях. Но, говоря откровенно, не желал смерти ни одному из них. Судорожно вздохнув и прикрыв глаза, Рэми уже почувствовал, как его начинает потихоньку накрывать отчаяние, смешанное с чем-то не менее приятным, но...
"Прекрати сейчас же, истеричка! Потом будешь хныкать, сейчас нужно решать, что с трупами делать, пока их оба на тебя не повесили и тебя не посадили далеко и надолго..."
Положение как всегда спасла Киана. Рэми даже не стал возражать, когда она уже привычно заняла лидирующую позицию, оттеснив его самого в дальний уголок собственного, разделенного на двоих, подсознания.