Больше всего Шульдих не любил обыденность. Он растворялся в ней как сахар в черном кофе - невидимый, незаметный, но сладкий. От этой мысли красивые губы изогнулись в усмешке - он больше всего не любил обыденность, но учился жить именно так. Всё начиналось с мелочей: одна и та же машина больше чем на пару месяцев, пробуждение в одно и то же время, всё та же работа с теми же обедами в кафе-напротив. Если честно Николас даже не знал его названиz, хотя местные обыватели, похоже, привыкли к нему настолько, что считали столик, за которым он обычно тратил своё обеденное время, по факту занятым с двенадцати до половины первого.
- Здравствуй, дорогуша, - обратился Шульдих к блондинке, улыбающейся ему из-за стойки бара. Он видел её каждый будний день в течение вот уже двух или даже трех месяцев, но все равно не мог четко запомнить ни её имени, ни черт её лица. Она была ему совершенно неинтересна. Она была всего лишь фоном его жизни, которую Шульдих насильственно приводил в обыденное состояние.
- Николас! - девушка ему улыбалась, он улыбался ей в ответ ничего незначащей, но наверняка очаровательной улыбкой. Откуда официантка узнала его имя, парень не знал. Возможно, он сам представился. Возможно, когда-то она показалась ему интересной. Сейчас рыжий ничего подобного к ней не испытывал. Сейчас его порядком раздражала её попытка с ним поговорить. Возможно, он даже решит поменять место, где он обедает. Наверное, это не слишком нарушит обыденное течение его дней.
- Как обычно? - спрашивает она, и Шульдих заметно сморщился. Он практически уверен, что его обед приготовлен заранее. Иначе, почему ему совсем не приходится ждать? Чисто из вредности Шульдих заказывает что-то другое: какую-то картошку, какой-то пирог и колу - в общем, всё то, чего есть даже не хочется. Похоже, "дорогушу" слегка расстроил этот маневр. По крайней мере, многообещающую улыбку она оставила при себе.
- Спасибо, - он удобно устроился за "своим" столиком вместе с "не своим" обедом. Есть по-прежнему не хочется, но практически нормированный рабочий день диктует свои правила - если он не поест сейчас, то к вечеру будет вынужден искать средства к спасению. Собственно ничего против автоматов с чипсами и бантончиками он не имел, да и работа ему, если честно, нравилась, но, как минимум, раз в день он старался поменять обстановку.

Его столик расположен таким образом, что с него легко просматриваются дверь и телевизор - идеальное место в идеальном кафе напротив идеальной работы. Мне все нравится, - это он старается повторять себе почаще. Всего этого у меня могло и не быть, - говорит себе Шульдих и верит в это. И все равно иногда чувствует недовольство своей жизнью: двумя годами без наркотиков, тремя месяцами без аварий, неделями без секса, но зато с одной любовью. Без шуток. Если об этом задумываться, становиться смешно. Пару лет назад он ни за что бы в это не поверил, а теперь... Чего он ждет теперь? Кому и что пытается доказать?
Эта размеренная сознательная жизнь вводит его в апатию, не иначе. Последнее время ему хорошо только на работе. Только там он чувствует себя свободно и весело. Только там к нему приходит чувство удовлетворение. Кажется, он даже начал понимать трудоголиков - людей добровольно запирающих себя на работе. Действительно, когда нет личной жизни, единственное, где можно получать удовлетворение - это работа. Шульдих даже поделился бы своими размышлениями с Кроуфордами, но опасался, что будет понят неверно. Американец вообще редко понимал его правильно. Даже странно, что он до сих пор не вычеркнул рыжего из своей жизни. И это ещё один повод чувствовать себя неуверенно.

Своего сотрудника (новое слово его лексиконе, не приятеля, не друга, не потенциального любовника, а именно "сотрудника" - человека с которым он мог видеться каждый день под благовидным предлогом) Шульдих заметил ещё переходящим дорогу. Этот парень легко влился в их коллектив, и быстро стал его частью. Частью той самой работы, которая пока приносила удовлетворение.
Больше всего он был похож на кота: урчащий голос, мягкие повадки, какое-то ощущение тепла во взгляде, в движениях, в присутствии рядом. У Шульдиха никогда не было животных, но он уверен, что если кота погладить, тот заурчит. Почему-то иногда хотелось проверить эту мысль. Просто потому, что находясь рядом с ним он не чувствует преграды, он не ощущениет себя уродом или ненормальным - психом, выполняющим любые команды своего хозяина, - он знает, что ему ничего не нужно доказывать. Просто потому что рядом с ним он не испытывает нехватки воздуха и этот мир его не душит.
Сидя за своим столиком, Николас мог смотреть за тем, как Эш подходит к стойке, как улыбается продавщице, как берет заказ. Он ни разу не видел его в этом кафе, но это сразу становится привычным. Не обыденным, а тем, что Шульдих не отказался бы повторить. Просто так, потому что в обеде двух сотрудников трудно углядеть что-то не то, потому что такая встреча не имеет за собой никакого контекста.
Эш улыбается официантке и Шульдих неожиданно чувствует укол ревности, несмотря на то, что у него нет никаких оснований претендовать на своего сотрудника, но из-за того, что он до сих пор не заметил его. Всего лишь мгновение до того, как Эш посмотрел в его сторону, Шульдих колеблется. Ему хочется его окликнуть, но он всё ещё не уверен в том, что может правильно оценивать грань, когда "сотрудничество" может перерасти в "отношения".

Их глаза встречаются, и теперь он точно знает, что Шульдих смотрел на него всё это время. Или не знает, но догадывается, хотя это уже не имеет никакого значения. Николас поднимает руку, приглашая его подойти ближе, заговорить, присоединиться.
- Ты меня раскусил, красавчик, - с наигранным сожалением ответил Шульдих, даже не пытаясь скрыться от правды, которую почти угадал парень. - Надеюсь, ты не подашь на меня за это в суд? - шутка в их кругах ставшая неотъемлемой частью диалога. Здесь постоянно кто-то с кем-то судился из-за сексуальных домогательств. Шульдих не судился. Он не мог понять, почему взгляды и комплименты стали вдруг под запретом, он не мог отказаться от игры, в которой флирт занимает большое место.
- Довольно часто, - нехотя добавляет рыжий, не желая признавать такую скучную вещь. - Садись. У меня к тебе есть предложение, - он устраивает локти на столе и подаётся вперед, заговорческим тоном вынуждая Эша сделать то же самое - сблизиться, чтобы никто не мог их расслышать. Со стороны улицы видно, что они просто разговаривают, но вот официантка при должной фантазии может подумать что-нибудь другое. Возможно, эта мысль отвратит её от попыток заигрывать с ним или с Эшем. - Я меняю твой бутерброд на свой обед и подтверждаю в офисе, что проконтролировал факт приёма нормальной пищи. Идёт? - хитро сощурив синие глаза, спрашивает Шульдих. Он уверен, что ему не откажут, хотя в глубине души всё ещё по-детски боялся этого.

Внешний вид: Тонкие, хлопчато-бумажные брюки цвета "кофе с молоком" на коричневом кожанном ремне; бледно-голубая классическая рубашка индивидуального покроя; галстук набивной тафты с металлической ниткой на два тона темнее рубашки с узором из мелкой белой крапинки. Молочно-белый, с удлиненными лацканами, пиджак снят. Обут в лёгкие, кожаные туфли в тон ремня.
Аксессуары: солнечные очки одеты на голову, очевидно дорогие часы.
С собой: Мобильник, бумажник, ключи, мелочь.
Состояние: апатия.

Настоящее удовольствие от игры можно получить только тогда, когда все участники отдают себе отчет в происходящем - это Шульдих выучил давно. Ему не нужны были невинные жертвы чувствительной духовной организации. Все, с кем он имел дело, были людьми отдающими отчет в своих желаниях, или не отдающими, но достаточно взрослыми, чтобы так можно было подумать. Нельзя сказать, что Николас подходил к этому вопросу слишком ответственно или часто задумывался над своим поведением, но любом случае процесс соблазнения всегда интересовал его больше, чем конечный результат. В результате ничего нового не происходило, а флирт всегда отдавал сюрпризами.
- Только дядюшки и не хватало, - Шульдих насмешливо фыркнул, успешно подавив болезненный душевный спазм. Скажи он, что пригласил на обед мужчину, и, как минимум, услышит о себе много «хорошего» и, что совсем печально, далеко не нового. О максимальном итоге такого разговора рыжий старался не думать. Последнего раза, когда он вывел Брэда из себя, вполне хватало, чтобы охладить пыл на какое-то время.
- А ты с ближайшего расстояния даже симпатичней, - он с удовольствием рассматривал лицо Эша, находящееся так близко, что рыжий чувствовал кожей его ровное дыхание. Ничего не стоило прямо сейчас легко коснуться его губ своими. Никакие личные моральные качества и принципы это не запрещали. Только желание выполнить собственное слишком поспешное, никому ненужное обещание. Плюс необходимость держать рабочую дистанцию.
- Только перед Кроуфордом умерь свой пыл. Он конченный гомофоб и таких шуток не понимает, - это рыжий собирался сказать уже давно, но вечно что-то мешало. К тому же тема была не из приятных, а Шульдиху очень не хотелось, чтобы Эш вдруг почувствовал себя скованным. Ему он нравился именно таким - мягким, мурчащим и теплым. Ему нравилось думать, что их общение может продолжаться. Кроуфорд же всё мог испортить, просто потому что понять такое не способен.
- Хм... - рыжий задумчиво улыбнулся и прикусил губу, решая, что можно на это ответить. В нем боролись здравомыслие и игривость, и как всегда побеждало второе. - Звучит так, словно бы ты хочешь составить мне компанию на обеде, только для того, чтобы пригласить к себе на ужин и, наконец, угостить завтраком в постель. Неплохо, - он задорно рассмеялся, разворачивая бутерброд. - Но этого, - бросил Шульдих взгляд на колу, - пока хватит. Я не голоден, - он лукаво улыбнулся и принялся за бутерброд.

Шульдих машинально отметил жест парня, изменившиеся выражение лица и интонации, и без труда сделал правильный вывод. Как выяснилось, у них много общего. По крайней мере, быть битыми за свою внешность, манеру общаться и не совсем стабильную ориентации приходилось обоим. Что ж уродов в Америке всегда хватало. Разве можно ожидать большего от страны, выросшей на расизме? Говорить об этом не стоило, даже думать об этом не стоило - не самая приятная тема для разговора. Шульдих такие не любил. Он никогда не жаловался, не скулил и не плакался. Не потому что боялся не получить поддержки. Его просто качественно приучили к тому, что поддержки ему ждать не от кого. Такие уроки особенно в раннем детстве запоминаются надолго.
"Ничего, ему и без ножа с битой кулаков хватает", - хмуро подумал рыжий и усмехнулся, беспечно пожав плечами. Его дело предупредить. Насколько внимательно Эш отнесется к этому предупреждению, уже касалось только Эша. К тому же, несмотря на то, что парень явно недооценивал мачизм Кроуфорда, в одном он был прав - Брэд скорее его уволит, чем распустит руки. Руки он распускал исключительно с ним, с Шульдихом, видимо, в качестве особенного отношения.
- Думай, - усмешка рыжего приобрела добродушный оттенок. Ему понравился его ответ, хотя коварства в нем явно не хватало. Но коты не должны быть коварными. Нахальными, жадными до внимания, притягательными, но не коварными. - Кто знает, вдруг позволю обвести себя вокруг пальца, - он говорил с набитым ртом, откинувшись на спинку диванчика и облокотившись ногой в угол стола. Когда Шульдих понял, что слишком расслабился, было уже поздно суетливо принимать нормальную или соответствующую его должности позу. Игра увлекала. Ещё чуть-чуть и он купит в свою колу рома или водки, чтобы окончательно сорваться с крючка обыденности.
- Боишься, что начальство с голоду помрет, оставив весь наш отдел на растерзание Кроуфорду? - почему-то газировка расслабляла, хотя, возможно, это только ложное ощущение. Возможно, его расслаблял Эш, но тогда с этим нужно скорее заканчивать. Вне офиса он чувствовал себя менее сковано, и от того может наделать глупостей. Ему нельзя было делать глупостей. Не чейчас. - Хорошо. Что ты можешь мне предложить? - с последним куском бутерброда он облизал пальцы и отпил колы. Как ни странно, он, похоже, все же был голоден. По-крайней мере, бутерброд съел с большим аппетитом.

Что-то мелькнуло в выражении лица Эша. Какая-то неприятная мысль, которая, похоже, прочно засела у него в голове. "Что это?" - бровь Шульдиха непроизвольно поднялась вверх. "Кроуфорд?" - почему-то эти две мысли показались слишком связанными между собой. Наверное, он по привычке судил по себе, чьё плохое настроение зависело исключительно от Кроуфорда. Хорошее, впрочем, тоже, но значительно реже. Просто потому что хорошего, последнее время, между ними не случалось.
- Не стоит об этом думать, - рыжий протянул руку и пальцами разгладил едва обозначившуюся от "тёмных" мыслей складку между бровей Эштона. - Чтобы это ни было, оно того не стоит, - уверенно, даже убеждающе произнёс Шульдих и улыбнулся. - К тому же твоему начальству совсем не свойственно грустить. Особенно от голода, - он усмехнулся и украл из тарелки Эша одну палочку картошки. Чужое оно почему-то всегда было вкуснее и заманчивее. Особенно когда со своим большие проблемы. "Но не объяснишь же..."
- Хм... обед, значит. Звучит неплохо, - особенно неплохо звучали слова про смену обстановки. Это ему бы точно не помешало. Он уже слишком долго пытается следовать каким-то правилам и влезть в ту шкуру, которая ему совсем не подходит. Рыжий слишком не похож на какого-нибудь офисного клерка, и пусть работа от него требовала творческих решений, сам факт "правильности" его жизни медленно, но уверенно сводил с ума. Шульдиху было очень скучно. И это состояние для него было самым опасным.
- А как же дуэнья? - синие глаза хитро блеснули и рыжий слизнул с губ остатки колы. Обедать с Эшем при ком-то не хотелось, потому что со стороны могло быть заметно, что обед не является просто обедом двух сотрудников. Если это случится, если поползут слухи, пусть даже безосновательные, это грозило стать проблемой. - И куда ты хочешь меня пригласить? - поспешно ляпнул Шульдих вместо того, чтобы сказать "где мы будем обедать". Теперь их встреча всё больше походила на свидание. "Надеюсь, он не поймёт неправильно", - на выдохе подумал рыжий и поднял на Эша виноватый взгляд.
- Меня ты наверняка пригласил последним, - с наигранным укором произнёс рыжий с тем расчетом, что их могли услышать. - И это после всего того, что я для тебя сделал?! - едва ли не с надрывом, после которого последовал веселый смех. - Черт возьми, Эш, не будь таким серьезным! Ты не замуж меня зовёшь! Когда бы я отказывался от возможности выпить?! Тем более на халяву! - он усмехнулся и подмигнул своему проставляющемуся сотруднику. - Пойду, конечно, но тебе нужно учесть один факт, - Шульдих снова поддался корпусом, опираясь локтями в стол. - Я несовершеннолетний.

То, что проблемы не решить улыбками, было одновременно и верным, и неверным. Несмотря на то, что беспечность вроде как была не в цене, очень многим нравилось смотреть на красивое лицо с красивым выражением. Порой такая симпатия открывала, казалось бы, закрытые двери. Порой это даже избавляло от проблем. Тот же самый бизнес, только товаром являлась красота. Кто-то готов был за неё платить, кому-то она была и даром не нужна. Не все проблемы можно решить улыбкой, но ещё ни одна проблема не решалась нахмуренными бровями. Это был самый первый жизненный урок, полученный Шульдихом после смерти матери - единственного человека, который что-то делал для него просто так.
- Звучит как откровенная лесть, - с мягкой насмешкой протянул Шульдих. - Я тебя уже взял на постоянку. Может так не стараться, - он подмигнул, не столько сомневаясь в искренности Эша, сколько не считая себя хороший начальником. Без шуток. Авторитета в чистом виде ему не хватало. Он часто забывался и слишком по-дружески организовывал работу в своём отделе. Это создавало приятную атмосферу, но такая атмосфера далеко не всегда была рабочей. Иногда, чтобы настроить своих замечательных сотрудников на производственный лад, ему приходилось пугать их Кроуфордов, примерно также как мамочки пугают своих несмышлёных детей Бабайками и дядей полицейским.
- Ой, да перестань! - рассмеялся рыжий, даже не отреагировав на прикосновение, настолько естественным оно ему показалось. - Неужели я выгляжу таким голодным? Завтра меня покормишь. Я лучше позже в офисе кофе выпью, - есть не то, чтобы хотелось или не хотелось, но все мысли были о чем-то совершенно другом. Возможно, немножко о завтрашнем обеде и о попойке в пятницу, о тёплом прикосновении и веселом смехе, о чувстве комфорта и риске, которым это чувство сопровождалось - обо всём о том, что происходило здесь и сейчас и совсем немножко о том, чем это могло обернуться.
- Выбери, но особо не заморачивайся, - хмыкнул рыжий, которому, по большей части, всё равно, что есть. Он не считал себя привередливым и спокойно обходился фастфудами по большей части. - Вряд ли здесь в округе есть какие-то исключительные места. Единственное - я не ем рыбу. Практически, в категорической форме. Но зато люблю пиццу, гамбургеры и картошку - в общем, всё то, чем щедро потчуют нас всевозможные Макдональдсы, - с улыбкой объявил рыжий.
Всё это было верным, как и то, что Шульдих любил посещать куда более приличные заведения чем это кафе, но пока всё, что было хотя бы отдаленно смахивало на свидание, ему не подходило. Даже не потому, что кто-то что-то мог неправильно понять. Неправильно понимать и путаться в своих пониманиях начинал сам Шульдих, за которым не редко ухаживали, но мало кто заботился.
- Вот это реакция! - едва не поперхнувшись, восхитился рыжий. - Впервые вижу, чтобы вопрос возраста настолько удивлял, - он рассмеялся, искренне довольный тем, что открыл свою маленькую тайну - изумление Эша стоило того, чтобы на него посмотреть. - А сколько ты мне дашь? - с хитрой улыбкой поинтересовался Шульдих. Брэд бы назвал такое поведение кокетством (и это самое мягкое из тех слов, которые он мог бы подобрать). Наверное, это и было кокетством. Но для Николаса такое кокетство было совершенно искренним, бездумным и естественным. Ему просто нравилось нравиться. Он просто любил внимание.

Шульдих фыркнул в ответ и отмахнулся, не желая это комментировать. Даже не намеренно, Эш льстил. Даже подсознательно, очаровывал. Это было прекрасно. Именно такое впечатление привлекло Шульдиха в этом парне - приятная внешность в сочетании с атмосферой непринужденного флирта. К счастью, не только с ним, иначе с этим ходящий очарованием пришлось бы расстаться.
- Я не тощий! - немного даже обиженно заявил Ник, непроизвольно задрав нос кверху. - Я стройный! Мне даже фотомоделью предлагали работать, - но не срослось. Его яркая внешность была не из тех, которые легко забываются, а примелькаться или стать частью звёздного семейства было нельзя. У Кроуфорда другие цели, а рыжего это более чем устраивало. Быть просто картинкой неинтересно.
- И ем я нормальнее некоторых. Уж точно не только батончики из автомата. Я даже готовить умею. Правда, не всё, - упоминание матери неожиданно больно резануло по сердцу, и Шульдих разорвал зрительный контакт, чтобы его реакция не была для Эша слишком очевидной. Когда-то ему действительно пришлось научиться готовить. Тогда же он прочно пристрастился к фастфудам.
- Пора, если ты закончил, мой ненаглядный подчиненный, - ввернул скрашенную беззлобной иронией улыбку Ник. Свой бутерброд он умял уже несколько минут назад. - А то у тебя действительно очень голодный взгляд, - тихо и задумчиво произнёс рыжий. Его слова можно было принять за шутку, учитывая непринужденный тон, но под взглядом Эша у Шульдиха непроизвольно расширились зрачки. Он не осуждал и ему даже нравились все эти недонамеки, но откровенность грозила риском, а риск потерей работы. Шульдих очень не хотел потерять такого заботливого подчиненного. Ему хотелось и дальше наслаждаться игривой ситуацией, теплом и возможностью непринужденного общения. 
- Мне двадцать, - от пальцев на щеке короткими разрядами расходилось пока ещё не оформившееся желание. Можно было разорвать контакт, нужно было это сделать, чтобы не образовывалось недопонимания, но Шульдих даже не пошевелился, игривой улыбкой отвечая на слишком интимный для двух мужчин жест. - Хотя "двадцать три" звучит даже лучше. Мне нравится. Остановимся на этом мнении.

- О, да ты набираешь обороты, - с чистым, искренним смехом заявил Шульдих, нехотя поднимаясь со своего места, - сначала обед, потом пьянка, теперь предложение личной фотосессии. Что дальше? - вопрос был чисто риторическим, несмотря на то, что в целом ответ всё же хотелось узнать. К тому же он пока не был готов решить, чего ему больше хотелось - насладиться вниманием или избежать риска. В Эше с его размеренной осторожностью и почти очевидным переходом за рамки дружеского заигрывания, рыжий не сомневался, а вот в себе вполне так. Находя парня привлекательным, соскучившись по теплу и вниманию, просто желая секса, Ник не был уверен, что не совершит глупость. Конечно, он не станет о ней жалеть, но создавать неприятности Эшу не хотелось. В конце концов, как понять, что это не просто очередная блажь, вдарившая в голову?
- Профессиональным, значит? - в этом что-то был, хотя Шульдих слышал мнение, что профессионально художники не испытывают к модели никаких чувств и желаний. Поверить в это было сложно. Сам рыжий склонялся к мнению, что профессиональная, каждая модель - это воплощение влюбленности того, кто её снимает. Только тогда, всё красиво. Только тогда результат может влюбить зрителя. Так думал Шульдих, который далеко не всегда был прав в том, что касалось секса и морали, просто потому что в отличие от большинства, был в них неограничен.
- Ну-ну, - он усмехнулся, словно подумав о чём-то своём. -  И такой профессиональный взгляд у тебя вызывают все...? - Шульдих осекся, осознав, что не знает, как себя охарактеризовать. Рыжий? Парень? Начальник? - ... несовершеннолетние, - с озорной улыбкой завершил Ник и пошёл на выход. - Да, я оплатил, - сказал он уже на входе, невзначай обтершись плечом о плечо Эша. - И насчет твоего предложения подумаю. Правда, только в случае, если ты покажешь свои работы. Например, завтра. Во время обеда.
"Просто отказаться не так уж просто, да, Шульдих?" - чутка растеряв веселье, зло ухмыльнулся своему отражению в двери рыжий. "Просто очень легко нравится тому, кому нравишься, и не дергаться от каждого слова", - сам себе ответил Ник.

- Говоришь, как опытный растлитель несовершеннолетних, - рассмеялся рыжий, переходя дорогу. От поясницы расходились волнующие мурашки. "Квест значит? Это теперь так называется?!" - в очередной раз откровенно фыркнул Шульдих, щурясь от яркого солнца. Как ни странно, на работу идти не хотелось. Заигравшееся настроение скорее подходило клубу. Тянуло потрепаться, съездить на пляж, в кафе, выпить какого-нибудь коктейля - что угодно, лишь бы не сидеть в костюме в замкнутом пространстве кабинета. Одно радовало - атмосфера их отдела не напрягала в принципе. Потрепаться и даже выпить можно было и там, но за последнее, при неблагоприятном исходе, ему намылят шею.
Тянуло спросить сильно ли этот несовершеннолетний интересует Эша и как тот обычно проводит свои выходные. Можно было бы даже вытащить его куда-нибудь погулять. Разумеется, в общественное место без каких-либо таких целей. Просто как... сотрудника, знакомого и друга. Просто для того, чтобы подольше насладиться непринужденной атмосферой. Было душно, рыжий хотел купаться и гулять, а Кроуфорда куда-то вытащить было практически невозможно. Даже если просто так и без какой-то задней мысли. Слишком серьезным был его "родственник", слишком тяжело реагировал, когда Шульдих при нём с кем-то общался. Даже если Брэд ничего ему не говорил, рыжий чувствовал исходящее от него неодобрение буквально на каждое его действие и слово. Иногда ему даже нравилось лишний раз поддразнить Кроуфорда, одев невообразимый гастук или приперевшись на работу в честь купального сезона в шортах и сланцах, но чаще всего такое поведение недалеко уходило от поведения подростка, любым способом желающим привлечь внимание.
- Не забудь позвать Кроуфорда. Он всё равно откажется, - уже в холле практически серьезно произнёс рыжий и подмигнул. Ему может и хотелось бы провести время с Брэдом вне рабоче-бытового состояния, но при генеральном ни один подчиненный не позволит себе качественно расслабиться. - И повеселимся в пятницу! - объявил рыжий на подходе в свой отдел. - Будем гулять и пить на спор. Кто проиграет, выполнит желание победителя. Идёт? - игривая мысль сопровождалась шалым взглядом и веселой усмешкой. Давненько он с нетерпением не ждал выходных.

Всю оставшуюся половину дня Шульдих пребывал в лёгком возбуждении не столько даже физическом, сколько моральном. Душа требовала прогулок и приключений и они, как казалось, сами шли в руки. Находясь в благосклонном расположении духа, молодой человек не замечал никаких проблем. Он обменивался иногда ироничными, иногда полукокетливыми шутками с окружающими, освещая пространство вокруг себя "оранжевой" улыбкой и пространство, как ему казалось, отвечало ему тем же.
Больше всего всё ещё юношу радовало, что работы на самом деле было не так уж много и из своего рабочего места он на следующий день смог улизнуть минут на десять раньше. Откровенное ребячество, с которым рыжий буквально прокрадывался к стоянке, само по себе поднимало настроение. Скучная повседневность немного отступила, когда Шульдих устроился в салоне своей огненно-красной машины. Его всегда привлекали дорогие вещи, а эта малютка своим кожаным салоном и блестящими формами буквально кричала об огромной сумме. Машина мечты, способная за несколько секунд разгоняться до двухсот миль в час. Откровенный драйв в металлической упаковке.
Длинный пальцы рыжего ласково прошлись по кожаной поверхности руля. Она провоцировала его, возбуждала, просто вынуждала завести эту малышку и с пронзительным свистом рвануть с места.

Внешний вид: Намеренно-небрежный. Светло-голубые джинсы на коричневом кожаном ремне. Белая футболка с красным графическим арнаментом. Лёгкий серый пиджак, рукава подвернуты. Белые спортивные туфли, на коричневой подошве.
Аксессуары: солнечные очки, очевидно дорогие часы.
С собой: Мобильник, бумажник, ключи, мелочь.
Состояние: азарт.
Машина

Отредактировано Schuldig (2012-03-06 07:57:51)

Шульдих, прикрывая по-летнему синие глаза солнечными очками, нетерпеливо выстукивал пальцами ритм песни, гремящей на всю округу из динамиков его автомобиля. Что-то новое, современное, что-то, что, возможно, он слышал впервые, но, скорее всего, забудет, как только мотивчик сменится чем-нибудь другим. Как же это достало. Как же это радовало.
Он с удовольствием вытянулся на кожаном сидении своего дорогого автомобиля и улыбнулся девушке, проходящей рядом. Девушка улыбнулась в ответ. Почему бы и нет? Стояла чудесная погода, она была красива, а его улыбка как всегда обворожительна. Наверное, он мог бы даже пригласить её с собой, но на сегодняшний вечер у него были другие планы. Ни какие-то определенные, но обещающие быть...
- Эш! - он махнул своему подчиненному рукой, вызывая недоумевающе-возмущенный взгляд на лице девушки. "Прости, милая, но ты не в моём вкусе. Или может быть в другой раз", - его взгляд ещё на секунду задерживается на лице красавицы, чтобы поймать перемену, эмоций и теперь уже окончательно обращается на Эштона.
- Нравится? - неопределенно интересуется Шульдих, оглаживая кожаную поверхность дверцы. "Да, детка, мне тоже очень нравится", - без труда читает восторг в темно-синих глазах. Отстраненно рыжий думает, что Эштона с его показателями и самого можно было бы без труда раскрутить как модель, актера или любую другую звезду. Странно, что в этом городе он не нашел себе лучшего предназначения, чем гибко-сформулированная должность в арт-отделе небольшой, но активной пиар-компании.
- Садись уже, что застыл! - чуть-чуть насмешливо, но сбавляя музыку с явным намереньем общаться, а не пребывать в компании. - Ты обещал мне обед, но раз уж не вышло, думаю, ужин тоже подойдет. Или не ужин, - через небольшую паузу добавил парень. – Я тебя совсем не знаю. Что тебе нравится? Чем интересуешься? Куда поедем? – в задумчивый тон голоса идеально вплетались насмешливые нотки. И снова флирт. "Лично мне сейчас достаточно уехать подальше отсюда".